Элена кивнула: да, и она тоже считала, что это справедливо. Дал бы только Бог пережить Эдуарде этот удар.
Расстались они по-доброму. Мег, несмотря на поведение Лауры, ее вечную вражду к Эдуарде, всегда была симпатична Элене. Она казалась ей женщиной здравомыслящей, доброжелательной, неглупой. Элена высоко оценила ее желание найти положительное конструктивное решение из, казалось бы, безвыходной ситуации.
– Будем вместе нести наш крест, – сказала Мег на прощание.
Домой Элена пришла с опозданием, Виржиния уже ждала ее. Сестры обнялись. Ни одна не могла похвастаться хорошим самочувствием и ощущением душевного покоя.
– Ты совсем неплохо выглядишь, – ободрила сестру Элена. – Сразу видно, что немного поспала.
– Да, со снотворным, и встала совсем недавно. Знаешь, я не могу понять, что делается с Рафом. – Глаза Виржинии наполнились слезами, и она заплакала. – После того как он продал свою клинику, он совсем перестал бывать дома. Я думала, что ему нужно отдохнуть, что он хочет развеяться, но он совсем потерял к нам интерес. Ко мне, к детям… У него появился друг Алекс, он – океанолог, и теперь они вместе проводят время. Ходят на выставки, на пляж, а до меня ему и дела нет…
– Мне бы твои заботы! – смеясь, сказала Элена. – Твой всегда такой идеальный Раф в кои-то веки зажил мужской жизнью, и ты уже паникуешь. Вот если бы он завел себе любовницу, я понимаю… А то пляж, выставки. Подумаешь!
Виржиния заплакала еще горше.
– Родригу считает, – пробормотала она сквозь слезы, – что его отец сменил ориентацию… Он так ему сегодня и сказал, а потом ушел из дома, хлопнув дверью… Раф только рассмеялся и… тоже ушел со своим Алексом… А я одна! Давным-давно одна!..
На такое признание Элена не знала что и сказать. Она только гладила Виржинию по голове, как маленькую девочку, жалея и сестру, и себя, и всех на свете…
Глава 30
Заниматься делами Ноэми и Мигела Бранка поручила, как всегда, Розе. Той не составило труда выяснить стоимость лечения в одном из престижных санаториев Флориды, послать туда медицинскую карту Мигела и принести Бранке для оплаты счет. Мальчик мог провести в санатории полгода или год – в зависимости от оплаты. Поглядев на счет, Бранка поморщилась.
– Недешево мне обходится эта парочка! – пробормотала она.
Роза подумала про себя, что такие люди таких денег не стоят, но деньги были не ее, поэтому она промолчала.
Бранка еще раз потрясла Арналду и вытрясла из него оплату счета на год и оставшиеся двести пятьдесят тысяч долларов.
В этот раз Арналду не сопротивлялся, он был так доволен проделанной Сейшасом операцией и тем, что его деньги были теперь надежно укрыты, что мелочиться не стал и отдал Бранке все, что она потребовала.
Получив авиабилеты и оплаченный счет для санатория, Ноэми пришла лично поблагодарить Бранку.
Фаусту пока находился под следствием. Следователь раскопал кое-какие его прошлые грешки, так что вряд ли он мог отделаться пустяками. Однако поскольку его пребывание в тюрьме носило теперь характер работы, за которую ему неплохо платили, он не роптал и даже ощущал некое удовлетворение от выгодно заключенной сделки.
Ноэми тоже была довольна. И Бранка.
– У вас ведь совместный счет с Фаусту? – спросила она.
Ноэми кивнула.
– Так вот, я положила на него вторую половину обещанной суммы.
Ноэми закивала, и опять и опять благодарила. Она и в самом деле была благодарна и судьбе, и Бранке за то, что в ее жизни наметился поворот к лучшему: как раз к тому времени, когда Фаусту выйдет из тюрьмы, Мигел поправится, и у них будут деньги на то, чтобы дать ему приличное образование и самим дожить свои дни в относительном благополучии.
Спустя неделю после отъезда Ноэми и Мигела в дом Бранки принесли записку от Фаусту, адресованную сеньоре Моту.
Бранки дома не было, и Зила по своему обыкновению сунула в нее свой нос. После освобождения Нанду у Зилы с души свалился камень. Недаром она молилась Пресвятой Деве Марии, чтобы Она вступилась за невинного. Так оно и вышло: нашлись у бедняги заступники посильнее Зилы. Ромеу совсем уж было уговорил ее открыть всю правду о доне Бранке, но Бог поберег Зилу: и место ей сохранил, и Нанду не оставил.
Только она прочитала обращенную к доне Бранке просьбу сообщить, как идут дела у жены и сына Фаусту, как кто-то потянул к себе записку. Зила даже не успела спрятать записку в карман, Леу буквально выхватил ее у нее из рук. Инстинктивно он решил, что у Нанду опять неприятности. Прочитал записку и взглянул на Зилу с недоумением. «А при чем тут мама?» – говорил его недоумевающий взгляд.
Что за птица Фаусту, Леу знал прекрасно, как-никак он сам ездил к нему и сам его уговаривал выступить на суде свидетелем. Мошенник первостатейный! Но какие у него дела с Бранкой?
Он видел, что Зила встревожилась и явно знает больше, чем он.
– Ну-ка, рассказывай, что у нас в доме делается, – приказал он.
Зиле сразу стало страшно. Ей показалось, что Леу сквозь землю все видит. Такой мягкий и кроткий, он вдруг так сурово с ней разговаривает. Она залилась слезами и молчала.
Но Леу понял: что-то тут неладно, и этого дела так оставлять нельзя, и мало-помалу, слово за слово он
