– Будущий! – уточнил Фернанду и помахал в ответ.
Только благодаря Фернанду в семействе Гонзага-Треку и узнали о предстоящей свадьбе. Никаких извещений, а тем более приглашений не поступило ни по почте, ни по телефону.
Лидия понадеялась, что отсутствие приглашения образумит Орестеса, он поймет, что его не хотят видеть, и никуда не пойдет. Но обнаружив в шкафу новый, хорошо сшитый костюм стального цвета, поняла, что приготовления зашли слишком далеко и так просто муж от своей мечты не откажется. Заодно она сообразила, почему вышла заминка со светом. И ей опять стало безумно жалко Орестеса. Но торопливо вытерев невольные слезы, она сердито дернула за рукав этот дурацкий костюм.
Увидев, как стыдливо отводит глаза Орестес, Лидия накинулась на него:
– Да знаю я! Все знаю! Только напрасно ты такой шикарный костюм заказывал! Все равно никакого приглашения не получишь! Приглашениями занимается семья жениха, они богатые люди, и до тебя им нет никакого дела! Так что выкинь из головы все свои глупости и займись чем-нибудь потолковее.
Орестес облегченно вздохнул, самое страшное было позади: раз Лидия уже знает про костюм и потолок от ее крика не рухнул, значит, все в порядке. Приободрившись, он принялся настаивать на своем:
– Нет, Лидия, ты не права. Приглашение могло просто затеряться. Ты же знаешь, как у нас работает почта! Если счет, так мигом, а если что другое… Ты же понимаешь, что моя дочь…
– Тебя не любит! – Лидия прекрасно понимала, что причиняет мужу боль, но почему-то верила, что раны от любящей руки заживают легче. И потом она хотела не просто причинить боль, а произвести хирургическую операцию, избавить Орестеса от язвы, которая выпивала его силы, лишала душевного покоя.
Орестес приложил палец к губам.
– Тише, Лидия, тише. Ты сама потом пожалеешь о том, что сказала. Она просто еще девчонка.
– Жестокая девчонка, – не унималась Лидия. – Тот, кто не чтит отца с матерью, не заслуживает любви. Ты должен платить ей той же монетой! Не ходи на свадьбу, Орестес! Пойдет Сандра, и это естественно, как-никак, Элена – ее крестная. К тому же она – ребенок, церемония для нее – все равно что театр. Пусть сходит, развлечется! Но тебе зачем туда идти?
Орестес взглянул на нее с таким упреком! И если в его больших темных глазах не стояли слезы, то Лидия чувствовала, как они сочатся из самого сердца. Она подошла к Орестесу, взяла его руки в свои, прижала их к груди и, заглядывая в глаза, спросила:
– Ну что тебе там делать, скажи? Зачем иметь дело с людьми, которые могут обидеть ребенка? Я прошу тебя, не ходи к ним! Ради меня! Я тебя прошу!
Лидия прижалась к нему, и он ее обнял. Его лицо выражало безнадежность и обреченность. Он не мог объяснить жене, почему, несмотря ни на что, он должен пойти на свадьбу своей старшей дочери Эдуарды.
Лидия тем временем шептала:
– Послушай, давай сделаем так… Ты надеваешь свой костюм, я – свое лучшее платье, и мы отправляемся в самое шикарное кафе, берем бутылочку вина, пиццу. Соседям ты скажешь, что был на свадьбе. И все! Все будет хорошо! Не ходи к ним, ладно?
Лицо Орестеса выражало теперь не только обреченность, но еще и мольбу. Вглядываясь в глаза жены, он просил ее перестать за него бояться. Он не маленький. Ну что тут такого? Он побывает на свадьбе у дочери, и что?
Лидия отстранилась, безнадежно махнув рукой.
– Поступай как знаешь, – устало сказала она. Орестес виновато понурился, но потом улыбнулся. Ему нелегко давались его молчаливые победы, и все-таки он побеждал.
Глава 8
Последняя надежда Бранки на то, что свадьба расстроится, вспыхнула тогда, когда от Лауры принесли коробочку с кольцом и записку. Она все ждала, что сын обидится на пренебрежение своей невесты. Ишь, расшвырялась кольцами! Тоже мне гордячка!
Но Марселу и тут нашел повод для восхищения:
– Ты же видишь, какая она чистая, бескорыстная! Я виноват перед ней. Она берегла себя, а я… И все- таки она меня полюбила! Какое счастье!
Для Бранки было счастьем то, что ее сын здоров. В конфиденциальной беседе врач сказал Бранке, что любовь сотворила с Марселу чудо: он так стремился выздороветь, что организм активизировал все свои скрытые ресурсы и справился с травмой. Эдуарда вылечила его шоковой терапией.
Бранка поджала губы, но ничего не сказала. Она предпочла бы, чтобы ее сына лечили более гуманными способами. Однако результат был налицо, и он ее устраивал. Поэтому она оставила свои чувства при себе и принялась готовиться к свадьбе.
Что-что, а устраивать празднества Бранка умела. Все говорили, что она не жалела на них денег. Но разве дело в деньгах? Деньги есть у многих. Бранка умела потратить их со вкусом и с толком. Изысканное убранство, изысканное меню, отличный оркестр, небольшие приятные сюрпризы – каждый гость у нее чувствовал себя обласканным, каждый находил для себя что-то приятное и потом с удовольствием вспоминал о проведенном вечере. Празднества Бранки славились на весь город, и быть приглашенным на них считалось немалой честью.
Свадьба же ее первенца должна была стать чем-то фантастическим – феерией! – и запомниться всем надолго. Бранка была честолюбива, тщеславна и не скрывала этого.
– Главное, чтобы мама вовремя вспомнила, что невеста не она, – говорила Милена, наблюдая за хлопотами Бранки.
Зазвонил телефон, Бранке передали трубку.
– Боже мой! Кого я слышу? Атилиу! Ты успеешь на свадьбу? Она уже в эту пятницу! – Глаза Бранки
