Но Эдуарда лишь недоуменно смотрела то на дерево, то на Сандру, и тогда девочка объяснила ей, что имела в виду:
– Видишь вон там, на стволе, у самой кроны вырезано ножом: «Элена + Орестес»? И сердечко со стрелой, что означает «любовь». Это папа когда-то вырезал.
Эдуарда, понурившись, молчала, но что-то давнее, щемящее шевельнулось в ее груди, и Сандре даже показалось, что сестра вот-вот заплачет.
– Пойдем к папе, – взяла она за руку Эдуарду. – Он здесь, недалеко. Поговори с ним. Папа тебя очень любит.
Эдуарда нехотя, упираясь, пошла тем не менее за Сандрой, и Орестес, видя это, вышел из своего укрытия.
– Здравствуй, доченька, – сказал он, с бесконечной любовью и нежностью глядя на Эдуарду.
У нее от этого взгляда все перевернулось внутри, и она уже сама, добровольно сделала последний шаг по направлению к отцу и взяла его за руку.
– Здравствуй… папа, – вымолвила она тихо, с трудом, и тотчас же слезы проступили в ее глазах.
Орестес, тоже едва сдерживая слезы, заговорил горячо, взволнованно:
– Эдуарда, доченька!.. Прости меня… За все, что я натворил. За то, что не мог быть рядом с тобой всегда… Я очень тебя люблю! Я желаю счастья тебе и твоему ребеночку… Ты прощаешь меня?
– Да, – тихо произнесла Эдуарда, и Сандра тотчас же громко заплескала в ладоши:
– Все получилось! Все получилось! Пойдемте в дом. Там уже, наверное, готов пирог.
Потом все они дружно сидели за столом, вспоминали детские проказы Эдуарды и Сезара. Правда, Эдуарда сама призналась, что практически все выпало из ее памяти.
– Вот только вкус этого пирога забыть невозможно, – добавила она к величайшему удовольствию Мафалды.
А после, уже в Рио, Эдуарда сказала матери:
– Как странно! В моей памяти лишь сейчас что-то стало всплывать из детства. Наверное, это из-за отца. Я хотела забыть все, что связано с ним.
Вечером она так и этак ходила вокруг Марселу, читавшего служебные бумаги, но завести с ним откровенный, доверительный разговор ей не удалось. Лишь через несколько дней Эдуарда рассказала мужу о новых, ранее неведомых чувствах, переполнявших ее с недавних пор.
– Ты не представляешь, насколько легче, радостнее мне стало жить после того, как я помирилась с мамой, и особенно – с отцом!
– С отцом?! – недоуменно вскинул брови Марселу. – Как это могло случиться? Ничего не понимаю…
– Ты не спеши меня осуждать, – мягко попросила Эдуарда, уловив недовольство в его тоне. – Все произошло случайно. Сандра давно мечтала помирить нас. Но я и сама подспудно была к этому готова. Мне хотелось поговорить с отцом до рождения ребенка. Хотелось избавиться от ненависти к кому бы то ни было. Ведь она может передаться ребенку через кровь… Я этого боюсь.
Марселу не стал вдаваться в суть ее тревог и ответил просто, почти равнодушно:
– Если тебе стало легче и спокойнее, то какие могут быть возражения? Только меня не впутывай в эти дела. И так голова пухнет от проблем, свалившихся на фирму.
Глава 25
У Эдуарды имелось достаточно оснований для беспокойства в связи с предстоящими родами: ультразвуковое исследование с пугающей настойчивостью показывало ягодичное предлежание младенца, и повернуть его головкой вниз врачам никак не удавалось.
А срок вынашивания между тем близился к концу, и доктор Моретти вынужден был принять ответственное решение:
– Надо готовить Эдуарду к кесареву сечению.
– Но почему? Неужели ничего нельзя сделать? – огорчилась та.
– Мы сделали уже все возможное, – пояснил Моретти. – И не хотим подвергать риску тебя и твоего ребенка. Надеюсь, ты тоже этого не хочешь? А шрам на животе – такая мелочь по сравнению со здоровым младенцем! Не правда ли?
– Да, конечно… – пробормотала Эдуарда. – Я полностью доверяю вам. Вот только Марселу расстроится.
– Я сам с ним поговорю, и он поймет, что это единственный безопасный вариант, – пообещал Моретти.
А Элена, желая поддержать дочь, предложила:
– Если мы обе должны готовиться к кесареву сечению, то почему бы не провести обе операции в один день? Ведь это возможно? Я буду с тобой рядом, дорогая. В одной палате. И мы одновременно родим своих сыновей.
– Но у меня только две руки, – напомнил Моретти, однако Элену это не смутило. Она тотчас же нашла выход:
– Вы займетесь Эдуардой, а мной – Сезар.
– Ладно, мы об этом еще подумаем, – сказал Моретти. – А вы обе ни в коем случае не должны волноваться. Все пройдет успешно, я не сомневаюсь.
