– Вы позволите поблагодарить вас отдельно? И вы, и ваша жена были ко мне так внимательны.
В холодном уточнении Сезара Изабел увидела чуть ли не просьбу о дополнительном гонораре. Но Сезар ничего другого и не ждал от подобного сорта людей.
– Когда я буду заниматься частной практикой, я сразу же буду извещать моих пациентов о необходимых мне размерах их благодарности. Но здесь я на службе, и вашу благодарность вам придется увезти с собой.
Сезар улыбнулся, смягчая свою откровенную нелюбезность.
Изабел улыбнулась в ответ. Она была в самом деле благодарна этому врачу, а если он не желал принимать от нее деньги, то это было его делом.
Уже у себя в комнате она просмотрела полученные от Сезара бумаги – выписку, рекомендации на будущее, рецепты. Свидетельство о смерти ребенка она отложила отдельно. Оно ей еще пригодится.
Ровно в назначенный час к воротам клиники подъехал роскошный лимузин, и счастливая Изабел в сопровождении Лизы с ребенком на руках села в него. Лимузин развернулся и уехал.
Сезар вздохнул с облегчением. С отъездом Изабел одной опасностью для них с Луисинью стало меньше. Но только одной. Если бы они с Анитой могли расторгнуть контракт и уехать из клиники, Сезар сумел бы оформить бумагу, что Анита лежала в ней на сохранении и родила ребенка. На основании этой выписки в любой мэрии им выдали бы свидетельство о рождении. Но несвоевременное расторжение контракта грозило большой неустойкой. Луисинью нуждался в улучшенном уходе, который могли обеспечить только больничные условия. А у Сезара не было выгодного приглашения на другую работу.
Всякий раз, когда он в своих размышлениях доходил до этого тупика, он тер виски, встряхивал головой и произносил одну и ту же фразу:
– Завтра будет видно.
Пока было видно одно: малышу становилось лучше. Ближайшее окружение Сезара, прекрасно отдавая себе отчет в сложности положения, в какое попала молодая пара, молчаливо ей сочувствовало и покровительствовало.
Сезар принимал роды, оперировал, пациентки выздоравливали, увозили с собой младенцев, администрация прибавила молодому врачу оклад, выражая тем самым свое удовлетворение его работой. Никому и в голову не приходило интересоваться, сколько именно младенцев пользуется услугами реанимационного отделения.
Так прошел месяц. Луисинью вовсю улыбался счастливой Аните. Теперь она с уверенностью могла сказать, что ее ребенок выживет.
– И все-таки нам имеет смысл зарегистрировать его в ближайшей мэрии, – сказал ей Сезар. – Справку о том, что ты родила, мы сможем оформить. Благодаря чудесному исцелению у Луисинью столько доброжелателей. А вот потом…
Сезар тяжело вздохнул, как вздыхал уже много раз, дойдя до этого тупика.
– Потом я схожу с Луисинью к своему индейскому доктору, – сказала Анита. – Посмотрим, что он мне скажет. А ты пока ищи для нас новое место, все равно мы с тобой отсюда уедем, и нам нужно знать куда.
Анита была вновь полна энергии. Необходимость защищать Луисинью придавала ей силы, как оно обычно и бывает у матерей.
В ближайший свободный день Анита, взяв малыша, села в машину и поехала в индейскую деревню.
– Давно ты у меня не была, дочка, – сказал ей старик, когда она вошла в его небольшую комнатку.
Разумеется, в Деревне давным-давно не было никаких вигвамов, обитатели ее жили в небольших лачужках, держали домашний скот и птицу, сажали кукурузу. Деревня славилась своими охотниками, и когда приезжим ученым или туристам нужна была какая-нибудь экзотическая зверушка, редкая птица или необыкновенной окраски попугай, то знатоки направляли их в эту деревню. Туристы еще могли тут поживиться изделиями из кожи, которую необыкновенно искусно выделывали местные женщины.
Вместо ответа Анита положила перед стариком младенца и развернула пеленки. Старик стал внимательно разглядывать и ощупывать его, а тот, широко разинув рот, обиженно заорал.
– Взяла? – спросил старик. Анита кивнула.
– Больной, – уже утверждая, а не спрашивая, сказал старик.
Анита опять кивнула.
– Оставишь? – снова спросил старик. Анита недоуменно уставилась на старика.
– Буду лечить, – объяснил он. – Можно лечить. Но болезнь не вся выйдет, ходить долго будет плохо.
Анита вновь запеленала малыша и села, крепко прижав его к себе. Как она могла с ним расстаться?
– Я тоже с ним останусь, – решила Анита.
– Живи, – согласился старик.
– И муж тоже, – торопливо прибавила Анита, вдруг испугавшись, как же она будет без Сезара.
– И муж пусть живет, – согласился старик.
– А долго ты его будешь лечить? – поинтересовалась Анита.
– Месяц, два – видно будет, – сказал старик.
– Мы приедем через три дня, – сказала Анита, – нам нужно покончить с разными делами.
Старик кивнул.
