Его молчание только распаляло Изабел, доводило до белого каления.
– Ты виноват во всех моих несчастьях! Сколько ты причинил мне бед! Ты испортил мне здоровье, а теперь портишь нервы! Сколько раз тебе повторять, что я не хочу тебя видеть! Никогда!
Она наступала на него, тесня к двери. На глазах у нее дрожали слезы ярости.
– Я понял, Изабел. Между нами в самом деле все кончено. Больше я не буду отягощать тебя своим присутствием. Только скажи мне одно: где могила нашего мальчика? Пусть у меня хоть что-то останется…
– Понятия не имею! – крикнула Изабел и захлопнула дверь. – Если вы увидите на пороге этого господина, не открывайте ему. А если он будет упорствовать, вызывайте полицию, – приказала она прислуге.
Глава 12
Сейшас вернулся в гостиницу, воодушевленный новой идеей – он должен был побывать на могиле своего мальчика. Он чувствовал, что только тогда ему станет легче. Он представил себе тихое деревенское кладбище, где он сидит и думает о своем ангелочке. Неужели Изабел не поставила даже креста на его могилке? Судя по ее состоянию, ее нервности, крикам – вряд ли. Ну что ж, он исправит ее упущение. Сейчас с ней дела иметь нельзя, она так болезненно на все реагирует, и в первую очередь на него. Ничего, он справится.
Первым делом он позвонил Рите.
– Мальчик умер, – сказал он ей. – У Изабел депрессия, она не хочет меня видеть. Дай мне адрес клиники, где она лежала. Я хочу навестить своего сына.
– Как я вам сочувствую, – сказала Рита, – и очень вас понимаю. На вашем месте я бы поступала точно так же. Сейчас я найду вам адрес.
Узнав, что лететь ему предстоит в Аргентину, Сейшас даже обрадовался. Хуже, если бы он был похоронен в Европе, Аргентина все-таки ближе.
Он купил билет на ближайший рейс, послал Изабел цветы и прощальную записку.
Хоть он и жил мечтами об их примирении все это время, но больше думал о ребенке. Отношения с Изабел надломились еще тогда, когда она не обрадовалась беременности, когда пыталась от нее избавиться. Для Сейшаса это было серьезным ударом, он понял, что все это время рядом с ним была совсем другая женщина, чужая и непонятная.
Перелет, аэродром, нанятая машина – он перемещался словно во сне, пока наконец не оказался у решетчатых ворот, за которыми среди зелени белели небольшие коттеджи. Он вошел в административный корпус, попросил секретаршу сообщить ему, где был похоронен сын их пациентки сеньоры Лафайет. Секретарша набрала на клавиатуре компьютера шифр, потом другой, потом третий.
– Ничего не могу вам сообщить, – сказала она. – Никаких сведений у меня нет. Обычно пациенты сами занимаются похоронами. Потом для нас это редчайший случай. Я бы сказала, уникальный. Подойдите в хирургическое отделение. Может быть, там есть более точные сведения.
Сейшас был обескуражен. Он не ждал, что даже в таком простом деле его ждут подводные камни и закавыки. Он направился в хирургическое отделение, и, пока шел по аллее, все старался представить себе Изабел, которая прогуливалась тут каждый день и, конечно же, знала наизусть каждый камешек.
Сестра, к которой он обратился со своим вопросом, сделала большие глаза и покачала головой:
– Никто вам тут ничего не скажет. Откуда нам это знать? Всего и было-то у нас такое раз или два, забирали тогда родители своих младенцев. А если мамаша не забрала, то, может, в лабораторию его поместили исследования всякие делать.
Сестра говорила о лабораторных исследованиях добродушно, как о чем-то само собой разумеющемся, но впечатлительного Сейшаса прошиб холодный пот: какие еще исследования? Неужели это возможно?
– Я хотел бы поговорить с хирургом, – сказал он. – С кем-нибудь, кто держал в руках моего мальчика и мог бы мне рассказать, что с ним случилось. Понимаете, я – отец, и ничего о нем не знаю!
Сестра пожала плечами и скрылась в темном проеме двери. Сейшас остался ждать на веранде, увитой плющом. Он сел в кресло и нервно закурил. Вот уже несколько лет, как он бросил отравлять себя никотином, но сейчас не мог удержаться, папироса была нужна ему, как младенцу соска.
Полнотелая сестра не заставила себя ждать, она вышла вместе с сухощавым седым человеком. Они вместе просматривали какие-то записи, потом сообщили Сейшасу, что хирург, сеньор Андраду, который вел пациентку Лафайет, в отпуске. Если он хочет, то может обратиться с запросом через месяц, но, очевидно, самое верное все-таки – получить сведения от матери.
– А где у вас кладбище? – спросил Сейшас.
Врач с сестрой переглянулись.
– У нас его нет, – ответил врач.
Сейшас поблагодарил, извинился за беспокойство и побрел к выходу. Страшная догадка преследовала его – его сына отдали в лабораторию. Стоило ему закрыть глаза, как возникало такое, что он сразу же открывал их. Но он не собирался больше ничего уточнять у Изабел. Она предстала перед ним в таком страшном обличье, что он боялся о ней и думать. Сначала она хотела вытравить плод, потом равнодушно отказалась от маленького мертвого тельца. Нет. Она не давала никаких специальных распоряжений, она просто позабыла о нем и уехала. И точно так же, с тем же самым равнодушием вытеснила из своей жизни Сейшаса. А до этого Арналду. Как он мог не понять, с кем имеет дело? Как мог питать какие-то дурацкие надежды? Ему было стыдно за самого себя и больно, безумно больно за своего несчастного ребенка, который угас, не узнав материнской ласки, не почувствовав, что у него был любящий отец.
– Прости меня, сыночек! Прости меня! – твердил он. – Где бы ты ни был, знай, что у тебя есть любящий отец, который никогда тебя не забудет.
Вернувшись в Рио, он первым делом вызвал к себе старуху Пепиту, которая приходила к нему убираться и вела его нехитрое хозяйство.
– У тебя есть внуки, племянники? – спросил он.
