– В понедельник мы тебя покажем доктору, – пообещала Эдуарда, – а пока считай, что тебя одобрил семейный совет.
– Конечно, одобрил, – поддержал Эдуарду Атилиу, – я тоже всю жизнь мечтал о внучке, а то все внуки да внуки. – И он ласково шлепнул подвернувшегося под руку Марселинью, который изумленно смотрел на лежащую в пеленках крошку.
– Это твоя сестренка, – сказала ему Эдуарда, – мы все будем о ней заботиться.
– А ее нам ангелы принесли? – спросил он, и глаза у него были совершенно круглые от изумления.
– Да, – подтвердил Марселу, – и мы назовем ее Анжела.
Семейный совет одобрил имя нового члена семейства Моту – Новелли – Гонзаго. И вечером в честь малышки Анжелы все выпили шампанского.
Когда Бранка узнала, что Марселу с Эдуардой готовы удочерить неведомо откуда взявшегося подкидыша, она большой радости не обнаружила.
– Кто-то бросил, а мы подбираем, – недовольно сказала она. – Нет чтобы своих заводить. – И она выразительно посмотрела на Милену.
Милена ответила ей рассеянной улыбкой, все ее мысли были о будущих переменах в магазине.
Да, всем им предстояли немалые перемены.
Милена наконец придумала, каким будет ее магазин и что для этого нужно сделать.
Эдуарда будет пестовать новую жизнь – у них с Марселу нежданно-негаданно появилась дочка.
Нанду начал работать профессиональным спасателем, и первая его экспедиция прошла удачно.
Мысленно Милена пожелала своему семейству удачи.
– Знаешь, мама, когда я рожу тебе малыша? Когда ты сможешь за ним ходить и даже бегать. А то мне некогда! – может быть, жестоко, а может быть, легкомысленно ответила она матери.
Часть вторая
Глава 1
Три года минуло с той поры, как Эдуарда и Марселу стали многодетными родителями. Детишки их уже заметно подросли. Марселинью исполнилось пять с половиной лет, Жуанинью и Алисии – четыре с половиной, а приемной Анжеле было около трех.
Вся эта пестрая компания требовала от Эдуарды и Марселу повседневных забот, любви и ласки, но они довольно легко и уверенно справлялись со своими родительскими обязанностями. Дети были им не в тягость, а в радость, и это ни у кого не вызывало сомнений. Все только удивлялись тем изменениям, которые произошли с Марселу и Эдуардой.
Она – прежде капризная, обидчивая, вспыхивавшая по любому поводу и не умевшая держать в узде свои эмоции, теперь была само спокойствие и рассудительность. Никто из детей никогда не слышал от нее гневного окрика или хотя бы раздраженной интонации. Даже когда им случалось расшалиться настолько, что они переворачивали в доме все вверх дном и няня не могла их унять, Эдуарда лишь делала страшные глаза, широко разводила руки и шла на детей с громким возгласом:
– А-а-а!.. Кого я сейчас поймаю?!
Дети тотчас же с визгом и хохотом бросались врассыпную, но убегали недалеко, потому что каждому хотелось, чтобы мамочка поймала его первым.
А Эдуарда, метнувшись то в одну, то в другую сторону, беспомощно разводила руками:
– Нет, никого не могу догнать! Эти дети бегают гораздо быстрее, чем я. Может, они меня поймают?
Это был главный поворот в игре, ради которого она затевалась и которого с нетерпением ждали все четверо малышей. Едва заслышав такой призыв, дети наперегонки бросались к любимой мамочке, облепляли ее со всех сторон, и счастливая Эдуарда, как хохлатка с широкими крыльями, обнимала своих чад всех вместе, целуя каждого в макушку, в носик, в лобик. А потом они, притихшие и обласканные, сидели, тесно прижавшись к маме, и слушали ее очередную сказку.
Не менее удивительным было и перерождение Марселу.
В этом любящем, заботливом, неистощимом на выдумки отце никто не смог бы узнать того эгоистичного, жесткого и суховатого бизнесмена, каким Марселу был еще не так давно. Многие, пытаясь объяснить такую метаморфозу, полагали, что в Марселу проснулся дремавший педагогический талант, и они, бесспорно, были правы. Но гораздо ближе к истине были те, кто считал, что в Марселу проснулась любовь, потому что только ей подвластно столь чудесное преображение.
С детьми Марселу вел себя примерно так же, как Эдуарда.
Стоило ему вернуться с работы, как малышня сразу же бросалась к нему со всех ног, а он приседал на корточки, позволяя детям взбираться на плечи, на руки, повисать у него на шее. А потом нес их всех на себе к широкому дивану, падал на него вместе с детишками, образуя кучу малу.
Навозившись вдоволь с отцом, дети наконец чинно усаживались вокруг него и наперебой рассказывали о том, что произошло с ними за день – во что играли, чему новому научились, – а также обращали к Марселу свои бесконечные «почему». И он с искренним интересом выслушивал каждого и терпеливо отвечал на все их вопросы.
– Папа, а ты где был сегодня? – спрашивал обычно Марселинью – самый старший и самый любознательный.
– Да, папа, расскажи, в какую работу ты работал! – подхватывали хором Жуанинью и Алисия.
И Марселу начинал с того, что объяснял им, как правильно следует говорить, а уже затем в доступной форме докладывал, где был и что видел, зачастую выдумывая какие-нибудь занимательные подробности, не существовавшие в действительности.
