– Но кто-то же их навел на семью Эдуарды и Марселу!
– Этого я не могу знать. Помню только, что сеньор Сейшас несколько раз повторил: «Я хочу получить подтверждение моей догадке. Помоги мне».
– То есть без тебя он этого подтверждения получить не может? – еще раз попросила уточнить Изабел.
– Похоже, что так. Дона Изабел, отдайте вы им эту девочку, потому что они от меня теперь не отстанут!
– Сейшас только упрашивал тебя? Или упоминал также о суде?
– Сначала только упрашивал. А потом, когда я стала все отрицать, сказал, что вынужден будет обратиться в суд.
– Так я и думала! – злобно произнесла Изабел. – Но этого допустить нельзя!
– Конечно, нельзя, – подхватила Лиза, по-своему истолковав слова Изабел. – Если меня вызовут в суд и станут задавать всякие вопросы, я могу запутаться. И вообще могу не выдержать… Там же надо клясться, что ты говоришь правду, и только правду…
– Да? – испытующе посмотрела на нее Изабел. – Это очень плохо, Лиза!
– Дона Изабел, давайте скажем им все, как есть, и будем жить спокойно! – умоляюще произнесла в ответ Лиза.
– Нет, этот вариант для меня не годится, – твердо сказала Изабел. – Да и для тебя тоже… Ты пока молчи, а я что-нибудь придумаю. Договорились?
– Хорошо, я буду ждать! – с надеждой промолвила Лиза.
«Жди! – подумала про себя Изабел. – Я найду такое решение, которое успокоит и меня, и тебя!»
Глава 9
Анита и Сезар готовили к операции Луисинью. И не только Луисинью, они готовились к ней сами. Поэтому больше не заговаривали на опасные темы, которые так нервировали их обоих и могли стать смертельными для малыша.
Вечерами Анита вспоминала все то, что говорил ей о Луисинью старый индеец. Он был немногословен, потому что смотрел в самую суть вещей. Но Анита тогда была еще слишком молода, и его слова казались ей загадками. Теперь она старалась их припомнить и расшифровать.
– Всегда иди по его следам, ребенок ведет родителей, – сказал он ей.
Эти слова показались ей очень странными, но потом она вспомнила, как сидела возле Луисинью целую ночь, вглядывалась в младенческое личико, вслушивалась в дыхание и ощутила ту неимоверную работу, которую проделывал этот комочек для того, чтобы остаться живым. Он хотел этого, и Сезар был прав, когда решился на операцию: он должен был помочь этой работе.
– Но почему же после операции Луисинью не сразу вернулся к жизни? Он же так хотел жить? – спросила Анита.
– Ты еще не стала матерью. Он ходил к родившей, она не услышала.
– Но теперь-то ты знаешь, к кому идти, – сказала она, крепко прижимая к себе малыша, – я тебя больше никому, никому не отдам!
– Не отдашь – потеряешь, – сказал старик. Тогда она не обратила внимания на эти его слова, но теперь они все время всплывали у нее в памяти, сколько бы она ни пыталась от них отмахнуться. Еще он что-то говорил про трехлетний возраст, но что – она никак не могла вспомнить…
– Значит, неважное, – решила Анита.
Теперь она с дочерней благодарностью вспоминала своего учителя. Но тогда ей очень тяжело дались те полгода, что они прожили бок о бок в индейской деревушке. Она впадала в отчаяние и ярость, когда старик сидел и бесстрастно смотрел на огонь, а Луисинью заходился у нее на руках отчаянным плачем и она не знала, чем ему помочь. В конце концов она научилась справляться, стала понимать, почему плачет ее мальчик, перестала впадать в панику по малейшему пустяку. И только тогда увидела, что старик все время с ней рядом и приходит на помощь всякий раз, когда требуется его вмешательство целителя.
Сезар поначалу относился к советам старика скептически, но не вмешивался, видя, как благотворно его влияние на Аниту. Потом он увидел, что малыш быстрее набирает силы на вольном воздухе, чем под больничным колпаком, и успокоился. Выправились отношения Аниты с малышом, выправились и их отношения.
И вот их семья стояла на пороге нового испытания. Но все решения Сезар отложил на потом. Сначала операция, потом будет видно.
За несколько дней до операции он положил Луисинью вместе с Анитой к себе в клинику. Пока будут делать необходимые исследования, мальчик привыкнет к новой обстановке. Став старше, он стал бояться чужих, поэтому было важно, чтобы он подружился с медперсоналом – в клинике ему предстояло провести не меньше месяца. Сезар тщательно изучал все полученные в результате анализов данные. Операция предстояла сложная, и он хотел быть готовым к любым неожиданностям. Наконец день операции был назначен.
Как только Луисинью положили в клинику, Анжела стала очень капризной и напряженной. Она то и дело плакала без всякой видимой причины, и Эдуарда сообразила, что, очевидно, это из-за ее двойника. К сожалению, перевернув горы книг в библиотеке, она ничего толкового не нашла. О двойниках любили писать в художественной литературе и не любили в научной. Зато, изучая труды по детской психологии, она усвоила, что даже самым маленьким детям нужно говорить правду. Поняв, что ее дочка странным образом связана с сыном Сезара и Аниты, она стала звонить каждый день Аните и узнавать о его самочувствии.
– Луисинью лучше, – говорила она с утра, – но ему сегодня предстоит анализ крови, он его побаивается. Сейчас мы будем ему помогать. Сядем и скажем: мы с тобой, Луисинью, ничего не бойся. И ты ничего не бойся, моя радость, твоя мамочка с тобой, она тебе поможет.
Эдуарда брала Анжелу на руки и качала ее как маленькую, чувствуя, что малышка нуждается в ее
