– Два с половиной! – насупился Степан.
– Ну вот! – обозлился сторож. – А кто виноват, что у тебя нет сорочки?!
– Кто?! – грубо оборвал его Степан.
– Знамо, не я, а ты. Потому, что заработаешь – пропьешь.
– Как же иначе?! – по-прежнему грубо спросил Степан.
– Не пей! – строго сказал сторож.
– Не пей?! Эх ты, деревня безземельная, ду-у-бинушка, мужик сиволапый! А знаешь ли ты, что мне нельзя не пить?
– Почему?
– Потому… Э, да что толковать с тобою, – махнул рукой Степан. – Все равно не поймешь! Где тебе?! Почему, почему?!. Потому что душа водки требует. Иная душа морфий требует, другая – гашиш, третья – опиум, а моя – водки. Знаешь, что такое забыться? Никого и ничего не видать, ни тебя, ни обжорки, ни кадыков, ни банабаков, ни скорпионов, – никого, никого! Не понимаешь, так?!
– Ладно, хоть и не дворянин и не ученый я, а понимаю тебя. Сам иной раз пью. А все-таки без сорочки ходить – не модель. Этак не разберешь, человек ты или свинья.
– А у тебя сорочка есть? – стал иронизировать Степан.
– Есть!
– И ты, по-твоему, человек?
– Человек.
– Врешь – свинья. Честное слово, свинья! А если не сейчас свинья, то будешь свиньей. Слышал, невежа, о переселении душ? Вот умрешь, и душа твоя обязательно в свинью переберется. Чего глаза вылупил? Не веришь?!
– Ишь что выдумал! – махнул рукой сторож. – Много вас тут в карантине ученых. И чего только не врут. Один врет про солнце, что оно в милён раз больше земли, другой врет, что белые медведи водятся, третий – что есть земля, где люди змей и самую землю едят. Ладно! Знаем вас! Все вы мастера турусы на колесах разводить! Ты бы лучше, ей-богу, сходил теперь на берег. Попросился бы к подрядчику Плюгину или к боцману. До полудня поработал бы, заработал полтинник и сходил бы на тульчь (толчок) сорочку купить. А то сгниешь! Сожрут тебя штифты поганые, всю кровь высосут.
– Хочешь, я это сделаю! – вдруг оживился Степан. – Право!
– Посмотрим, – сказал сторож.
Степан больше ничего не сказал, вскочил с матраца, плотно запахнулся в свою хламиду и бросился к дверям.
– Смотри не раздумай! – кинул ему вслед сторож.
Очутившись на площади, Степан шибко заковылял под дождем к берегу.
Как раз на берегу боцман договаривал угольщиков.
Недоставало одного человека, и боцман взял Степана.
– Я работаю только до полудня! – заявил Степан.
– Почему? – удивился боцман.
– Хочу в полдень на тульчь сходить, сорочку купить.
– Сорочку? – засмеялся боцман. – Что ж, можно. Только гляди не пропей ее…
В полдень Степан вылез из трюма черный, как трубочист, получил у боцмана полтинник и сел на первый порожний биндюг, мчавшийся в город.
Через полчаса он уже находился на тульче.
– Может быть, пиджак хороший, твинчик, сапоги, картуз?! – обступили его старьевщики.
Степан растолкал их локтями и продрался к стоящим в ряд покривившимся будкам. На дверях будок болтались цветные рубахи и голландки.
– Пожалуйте сюда, мунсью! – крикнула ему одна еврейка из своей будки.
Степан подошел и спросил сорочку.
Еврейка перевернула вверх дном полку и из груды сорочек выбрала ему одну – белоснежную, с высоко поднятым воротником, с широкими манжетами и со сверкающими перламутровыми пуговичками.
При виде этой сорочки глаза у Степана загорелись, и, вцепившись в нее своими черными крючковатыми пальцами, он спросил:
– Сколько?
– Шестьдесят копеек! Она ни разу не ношена. Только что от швеи.
– Пятьдесят копеек, больше нет, последние даю.
– Ну, возьмите!
Еврейка получила деньги, сложила сорочку вчетверо, завернула ее в цветную бумагу и протянула ее Степану с пожеланием:
– Носите на здоровье.
