горбуну. И дядюшке Яну, который в разгар чтения медленно вставал и говорил: «Хозяюшка, запиши мой долг до завтра. Мне еще надо в ломбард».
С этими словами он поднимал джутовый мешок, в котором лежало нечто загадочное, видимо имевшее залоговую ценность. А господин Йо продолжал читать, время от времени громко смеясь и поглядывая на меня все с той же ненавистью. Неприятное чувство, но я считал это заслуженной карой. Нечего строчить каждый день по рассказу.
«Остроумно! Ах, как остроумно!» — восклицал господин Йо, закончив читать.
Лишь старая дама сочувственно замечала: «Писать каждый день. А это не утомительно, менеер?» «Нет, мефрау», — отвечал я.
Господин Йо сильно налегал на водку, но почти не пьянел. И все-таки однажды потерял свою маску. Я жил тогда еще на Ветерингстраат. Мой кабинет находился внизу, в бывшем магазинчике. Он пришел и позвонил у подъезда. Открыла жена. Через полуотворенную дверь кабинета я мог видеть его. На сей раз он не смеялся, а сипло орал: «Где он?! Я набью ему морду. Где он?»
«Его нет дома», — ответила жена и захлопнула дверь. А на следующий день он снова был в кафе, улыбался и кричал: — «Добро пожаловать! Добро пожаловать! Людей вашего ранга надо беречь!»
Я кивнул. И не дал ему прогнать себя. Ведь мне нравилась тамошняя атмосфера упадка. И умирающий лес. Когда его заклеили обоями, я бросил ходить в тот кабачок.
Возможно, у меня уже не было такой потребности чувствовать рядом смерть. Все мы стареем.
Из сборника «До конца дней своих» (1979)
Мечта
По каналу, на который выходили окна маленького кафе, плыла аккуратно окрашенная моторная лодка под названием «Сюзи». За рулем горделиво стоял полный мужчина средних лет в традиционной шкиперской фуражке. А под небольшим тентом, возле чайника, накрытого стеганым чехольчиком, нежилась, точно кошка на солнце, миловидная женщина — вероятно, сама Сюзи.
Когда эта идиллия скрылась из глаз, хорошо одетый пожилой господин, сидевший у окна, сказал мне:
— Ну как, хороша штучка? Я всегда мечтал завести такую лодку. Даже немного побольше этой. С двумя складными койками и маленькой кухней. И можешь ехать, куда хочешь. Сам себе хозяин, не так ли? Чудесно, черт побери.
Он допил рюмку и кивнул владельцу кафе.
— Не желаете ли за компанию? — предложил он мне.
— Да рановато пока, — ответил я.
— Н-да, я начал копить деньги на моторку еще совсем молодым человеком, — продолжал он, когда хозяин налил ему рюмку. — Я служил в газовой компании. Зарабатывал, конечно, не золотые горы, но все- таки регулярно откладывал гульден-другой. К цели своей приближался медленно. Не то чтобы лодка стоила очень дорого, просто жалованья мне платили только-только. Отложить гульден по тем временам было почти так же трудно, как сейчас десятку. И все же я чуть было не завел себе эту штуку, да природа помешала. Я полюбил одну девушку. Обручился, женился, пришлось заводить обстановку. Так деньги и ушли. Но, сами понимаете, я не очень огорчался. Ведь я был счастлив и без лодки.
Он опять повернулся к хозяину и крикнул:
— Дайте-ка сюда пивка!
Немного погодя он с таким аппетитом окунул усы в пивную пену, что я невольно подумал: он и сейчас счастлив.
— У нас появился сынишка, — сказал он. — Мы были просто без ума от него. Считали даже вундеркиндом. Впоследствии все оказалось не совсем так, но тогда-то мы верили в это, как верят все родители. О лодке я и думать забыл. Вспомнил только через много лет, да и то, пожалуй, из-за сына. В те годы в газете печатались приключения Капитана Роба. Наверно, слышали о нем?
— А как же, — ответил я.
— Потом их выпустили отдельной книжкой. Каждый вечер я читал ее своему мальчику. Глупость, конечно, повесть для детей, но она захватила меня благодаря картинкам… Так и вижу Капитана Роба в лодке. Точь-в-точь в такой моторке, какую мне всегда хотелось иметь. Он выходил на ней в открытое море, один, с собакой. Любовался там солнечными восходами и закатами. Вроде сам себе хозяин? Опять захватила она меня, эта моторка. И я снова начал копить деньги. Работал я по-прежнему в газовой компании, теперь уже на более высокой должности, но все равно платили мне не золотые горы, а лодки за это время сильно подорожали. Тем не менее дело подвигалось, хотя и медленно. Но тут…
Он допил свой стакан и опять кивнул хозяину. Тот сейчас же подошел с бутылкой в руке.
— Вы правда не желаете? — спросил сосед.
— Правда, — ответил я.
— Но тут заболела жена, — рассказывал он. — Серьезно. Мы, конечно, были застрахованы, но и расходы были большие, потому что она лежала в больнице в Утрехте, а я навещал ее каждый день, и, сами понимаете, не придешь же с пустыми руками. Когда ей стало лучше, мы поехали за границу. Так все деньги и ушли. Впрочем, я не жалел об этом. А лодку выбросил из головы. Лодка не для того, кто работает в газовой компании. Я попробовал было покупать лотерейные билеты. Думал: вдруг выиграю целую кучу денег… Но за два раза только-только остался при своих.
Он замолчал. А через некоторое время продолжал:
— Три года назад моя жена умерла. Сын навсегда переселился в Канаду. А в семьдесят пятом году газовая компания уволила меня на пенсию. По старости. Между нами говоря, не бог весть какие деньги, но мне посчастливилось дешево снять комнатку здесь, в центре, на улице, где полно вот таких заведений. Сами знаете, с жильем в центре стало туго, но хозяин не отказывает мне от квартиры. Он ведь тоже старый человек, и потом, у него доброе сердце. Как решит его сын, когда это сердце перестанет биться, увидим. С тех пор как мне уже не надо работать, я опять стал крепко подумывать о моторке. Решил попытаться еще раз. Само собой, теперь мне надо бы маленькую лодочку, на одного старого человека. Жить я могу очень экономно, ведь я никогда не знал роскоши и достатка. Даже в детстве. Мой отец говорил: «Нужда крепко держит нас в своих когтях». И вот начал я во всем себя ограничивать — целых три года. В еде и в напитках. Новую одежду я перестал себе покупать еще задолго до того, как умерла моя жена, и это меня нисколько не беспокоило. Даже от курения — а я любил сигары — я отказался. Мясо — кусочек — раз в две недели. В кафе я уже не заходил. Стал жить как монах. И дело подвигалось, хотя и очень медленно. Но вот… Он горько улыбнулся.
— На этой улице полно кафе. На прошлой неделе я возвращался вечером от своей сестры, которая живет на другом конце города. Туда и обратно я шел пешком, чтобы сэкономить на трамвае. Путь неблизкий. Сильно устал. Уже возле, самого дома, в переулке, остановился под большим фонарем передохнуть. Слегка пошатываясь, мимо шел какой-то мужчина. Он был здорово выпивши. Посмотрел на меня, пошарил в карманах и сунул мне в руки рейксдалдер. «Возьми, бедный старик». И пошел дальше. Я что-то крикнул, но он меня не слышал, потому что с увлечением запел какую-то пьяную песенку. Видно, славно выпил, как и 'я когда-то. А я опустил деньги в карман. Дома я встал перед зеркалом — большое такое зеркало, его еще жена принесла в приданое. Внимательно посмотрел на себя. И громко сказал: «Бедный старик. Он прав. Ты похож на нищего». Наутро я взял все свои сбережения и пошел в город. Купил себе все новое — и костюм, и белье. И цветной телевизор. И сигары, самые лучшие сигары. И несколько бутылок вина. «Прощай, моторка, — сказал я. — Хорошо бы иметь такую лодочку, но это, видать, не для того, кто работал в газовой компании».
