наемников, там, внизу.
Глаза Конана сузились. Он положил ладонь на рукоять меча.
— Это что, в обычае Хораджи — приносить дань проходящим армиям?
Офицер улыбнулся настолько добродушно, насколько позволял ему его чин.
— Это совершенно особый дар, вручаемый по приказу принцессы, которая имеет много верных своих сторонников в этой армии. Спроси меня об этом добре, и я отвечу, что возвращаю то, что было украдено бандитами. — Этот офицер доверительно глянул на своего молодого подчиненного, а затем снова повернулся к Конану: — Не знаю цели даров, но в любом случае я обязан передать их Конану, герою Шамлайского перевала и спасителю моей страны.
— Эге! — засмеялся Конан. — Кажется, я узнал тебя. Ты из роты копейщиков. Может быть, нам еще доведется разок сыграть в кости в «Пришпиленном кабане»…
И, углубившись в воспоминания, всадники двинулись вниз по долине.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ГОРНЫЕ ВОЛКИ
Горы, куда ни кинь взгляд, — везде горы! На многие мили впереди и позади армии простирались они, когда солдаты ровными рядами маршировали на восток, будто сопровождая армию. Было что-то завораживающее в этих молчаливых стражах южной границы Кофа. Среди поросших кустарником, изъеденных ветром склонов человек поневоле начинал чувствовать себя ничтожным, жалким и потерянным.
Возможно, это объяснялось подавленным состоянием, в котором находились сейчас люди, сказал себе Конан. Здесь не было, в конце концов, сияющих вершин Хораджи, которые терзали глаз, точно манящие формы прекрасной женщины. Путь, что вел по этой странной земле, был извилист, уводил с откоса на откос. Ежедневный переход вспоминался вечером солдатам как сто восхождений на сто вершин. Бесконечные подъемы и не менее трудные и изматывающие бесконечные спуски.
Да и погода омрачала настроение солдат. С утра уже небо заволакивали облака, которые становились все гуще. Теперь они перекатывались над головой, как огромные серые камни. Их круглые туши, казалось, почесываются о вершины древних гор, угрожая раздавить любого смертного, который окажется между их спиной и боком холма.
— Будь они трижды прокляты, эти чертовы дороги, — пробормотал Виллеза, который ехал следом за Конаном. — Что, те, кто прокладывал эти дороги, поставили себе задачу влезть во все гнусные дыры и перевалить через все острые пики? Можно подумать, их проложила свора пьяных слепцов!
— Я слышал, что эти древние дороги иногда вынуждены отклоняться от наиболее короткого пути, чтобы не потревожить ни священных мест, ни обиталищ духов. — Друзандра глядела мрачно, показывая, что и ее не миновало общее подавленное настроение.
Зингарец одарил ее выразительным боязливым взглядом:
— Да неужели, сестрица меча? Неужто вокруг полным-полно священных обителей? Что до меня, то я начинаю сомневаться, что из этого похода выйдет хоть какой-то толк. Почему бы вместо этого нам было не прогуляться по землям Ивора? Там, глядишь, что-нибудь и отломилось бы, и в кармане было бы не так пусто.
Друзандра пожала плечами и посмотрела на Конана.
— Надеюсь, что этот путь принесет нам больше удачи, чем поход в Хораджу.
— Хораджа снабдила нас палатками и котлами, а также мулами, чтобы их везти, — заметил Конан.
— Точно, — кивнул Виллеза. — Поскольку мы восполнили кое-что из наших потерь, может быть, имеет смысл поделить между собой эти несчастные котлы и палатки да двинуть на юг и прогуляться там в поисках жирной поживы. — Зингарец посмотрел на высящиеся вокруг склоны и поежился. — Эти горы, эта дорога — есть в них что-то дьявольское. Они будто восстали из ада.
— Для нас трудно, для наших врагов еще труднее. Вот что я скажу. — Аки Вадсай был единственным из всех офицеров, кто не был ни утомлен, ни раздосадован. Наоборот, казалось, что эти иссушенные земли для него как дом родной. Он пришпорил коня и, обогнав остальных, на местном грубоватом диалекте заговорил с проводником из Харанги, который ехал впереди армии: — Вы, горцы, небось считаете, что эта суровая земля и извилистые дороги отпугнут любых завоевателей, а?
Проводник, одетый в меха, повернулся в седле своего маленького, крепко сбитого конька и ответил на языке, который Конан понимал лишь с трудом:
— Много было армий, которые пытались схватить нас в этих горах после того, как мы совершали набеги на их земли. Много осталось вражеских трупов, и они кормили наших волков, медведей и орлов. А потом мы на охоте убивали этих волков, медведей и орлов и радовались. — Кряжистый проводник осклабился, глядя на растянувшуюся по дороге колонну наемников, обнажив крепкие коричневые зубы. — Чужаки всегда находили здесь только смерть.
Виллеза бросил взгляд назад, где двойные ряды всадников показывались из-за поворота дороги, скрытого каменным склоном. Прищурился на Конана:
— Что он там такое несет насчет чужаков? Мы можем вообще доверять этим горным обезьянам?
Аки Вадсай осторожно улыбнулся, отвечая проводнику:
— Какое счастье, что мы пришли сюда с дружбой, чтобы биться против общего врага. Мы будем рады найти безопасное место для нашего лагеря в этих горах, откуда мы будем наносить удары по землям ненавистного Кофа.
— О да. — Проводник нахмурил лоб и при упоминании о древней кровной мести бросил по сторонам мрачный взгляд. — Эти несчастные кофийские говнюки, которые трахают своих коз! — Он энергично закивал. И медная бляшка на его щите, обмотанном мехами, закивала тоже. — Вы найдете здесь превосходный лагерь.
Мои вожди отведут вас в безопасное место.
— Мне кажется, я уже одно нашел. — Конан поднялся на склон горы. Потрясающий пейзаж едва не ослепил его своей красотой. Перед ним на фоне облаков громоздилась острая скалистая гряда.
Это была длинная иззубренная высокая гряда, которая выступала из земли, подобно хребту какого-то гигантского животного. Эти склоны были более крутыми и голыми, нежели склоны других скал. Одна ее сторона была несколько ниже основной гряды и образовывала нечто вроде плато. Оно было пригодно для обитания, и его было легко оборонять. Плато напоминало голову саламандры, имея форму треугольника. Оно поднималось над каньонами, два отвесных склона обрывались вниз, а третий заострялся и как бы утыкался в землю, напоминая нос корабля. По выступающим скалам туда вела извилистая дорога. По всему было видно, что защищать эту дорогу нетрудно. Этот естественный ход заканчивался у самого «носа» саламандры.
— Смотри, там растут деревья. Значит, там есть и вода! — Конан поднял руку, показывая это своим остальным капитанам. Остальные предводители также дивились этому зрелищу, постепенно спускаясь с гребня холма. — В таком месте армия может выдержать долгую осаду.
— Мой отряд займет заднюю часть плато, около воды, — заявила Друзандра и погнала вперед свою лошадь. — Если нас атакуют, мы сможем удерживать гребень против захватчиков,
— Мудрый план, — признал Аки Вадсай. — Но помни, больше всего мы должны бояться колдовства этого мерзавца Агохофа.
— Что ты скажешь насчет каменных монолитов в центре? Они природного происхождения? Или эти камни оставила здесь какая-нибудь древняя раса? — Виллеза изогнул бровь и напряженно уставился на два огромных камня в центре плато. Они выстроились параллельно обрыву. — Такие дольмены имеют дурную славу.
— Они слишком большие, чтобы их там поставили люди, — заявил Конан. Затем его внимание привлекли Аки Вадсай и проводник, которые были погружены в спор неподалеку от него.
Харангиец явно был взволнован интересом офицеров, который вызвало плато. Он по очереди смотрел
