городские ворота.
— Я с тобой, киммериец, — заявила Друзандра, кашляя возле его плеча. — Битва там, на верху, мне вовсе не по вкусу. Я ненавижу, когда мне наступают на пальцы.
Ариэль тоже пошла с ними. Они остановились перед городскими воротами.
— Кром! Довольно толстая заноза. Клянусь моим мечом!
Конан рассматривал засов, который представлял собой четырехугольный, тщательно отесанный ствол. Оба его конца были надежно закреплены в стенах башен по обе стороны от ворот. Всем своим весом навалился он на замок с одного из концов. Огромная балка застонала, но не было заметно, чтобы она подалась.
— Позволь мне попробовать мои силы! — предложила Друзандра и дернула металлическое кольцо, торчащее из стены. Замок тотчас же упал на землю.
Конан побагровел, однако нашел в себе силы равнодушно пожать плечами:
— Если ты ничего не станешь болтать по этому поводу, то я тоже не буду хвастаться об одном киммерийском парне, который первый залез на стену.
— Но ведь это был не ты, готова спорить, — подмигнула ему Друзандра. — Ладно, это я могу рассказать.
Оба рассмеялись и отправились открывать ворота.
Снаружи донеслись крики и удары копыт. Осаждающие поняли, что происходит. Наемники устремились в открытые ворота. Конан видел, как на другой стороне площади собираются гвардейцы Ивора. Они вышли из второй башни и пробились на улицы города. Конан подошел к небольшому зданию таможни у входа в город.
— Аки Вадсай! — крикнул он всаднику, который первым въезжал в город. — Преследуй их! — он указал на беглецов. — Расчистите дорогу к дворцу!
Воин пустыни кивнул и указал своим людям направление удара.
Конан оставил Друзандру, которая собирала своих женщин. Он пробился сквозь тесные ряды солдат и раздавал приказы офицерам, веля вновь готовить осадные лестницы. Вскоре некоторые вышли из города, чтобы пронести сквозь ворота длинные лестницы. В этой работе мятежники, барона Стефани принимали даже более деятельное участие, нежели наемники.
Конан видел, как Зено занимает позицию с дюжиной людей, вооруженных топорами. Почему-то они расположились поблизости от кабаков на площади.
— Я приказал им разбить там все бочки с пивом и вином, — сообщил Зено киммерийцу.
Тот кивнул и с сожалением оглядел пестро размалеванные стены кабаков.
— Ах, какая жалость!
— Но, Конан, мы же не хотим, чтобы люди нажрались как свиньи перед решающей битвой и атаковали дворец в пьяном безобразии!
— Да, мудрая мысль. — Конан ударил рыжеволосого офицера по плечу и добавил: — А я так лучше дерусь, когда я пьян. Но, возможно, наши парни переносят это не так хорошо, как я. Так что за работу.
Конан пошел дальше. Тут он увидел, как люди Виллезы разбивают дверь магазина шелковых тканей скамьей, вытащенной из одного из кабаков. Незаметно Конан подошел ближе и могучим пинком отбросил импровизированный таран, так что двое мародеров рухнули на землю. Наставив на подбежавших солдат боевой топор, который он подобрал в башне, Конан лишил их всякой охоты нападать.
— Был приказ не грабить город! Ваша добыча ждет вас во дворце, а дворец стоит вон там!
Люди испуганно отшатнулись от него. И вот первую лестницу уже проносят по площади.
— Сюда, по этой дороге! — крикнул он, взмахивая щитом барона Стефани. Затем он побежал по знакомому пути в сторону дворца.
Но улица круто поднималась вверх, к тому же она была узкой. Очень скоро ее затопили солдаты, так что некоторые бросились бежать по боковым переулкам, чтобы быстрее добраться до цели. Длинные осадные лестницы также загораживали дорогу. Солдаты беспорядочно протискивались мимо. Но хуже всего было то, что лошади скользили на гладких камнях мостовой, что представляло дополнительную опасность.
Один поворот узкой улицы был таким крутым, что лестницу пришлось поднять вертикально. Конан лихорадочно погонял людей:
— Быстрее, парни! Шевелите своими несчастными задницами! Проклятые узкие улицы! Лучники, пропустите вперед копейщиков. Эй, Эйнар! Иди вверх по переулку и доложи мне, что увидишь у дворца.
У Конана было такое чувство, что полдень давно миновал. И вдруг к нему подошел Зено. Широкое залитое потом лицо лейтенанта было мрачным. На нем было написано полное отчаяние.
— Если я правильно понял, Конан, стены дворца более высоки и отвесны, нежели стены города.
— Да, это так. Но перед дворцом тесно сгрудились дома. Я сам как-то ночью забрался туда по крышам, когда нас предали. Лестниц хватит.
— Но мы там совершенно беззащитны! — Зено уставился неподвижным взором на своего главнокомандующего. С тихой яростью он продолжал: — В этом лабиринте переулков и улиц наша сила растворяется, превращаясь в ничто.
— Да, придется попотеть. — Конан отошел к углу и сделал знак еще одному отряду с лестницей подойти поближе. — Ах, Зено, замени меня здесь. Тогда я бы смог пойти вперед с другими и помочь им.
Он оставил лейтенанта, который заметно разозлился.
По дороге наверх Конан наткнулся на Аки Вадсая, который с горсткой всадников стоял в узкой улочке. Лошади выглядели измученными, а некоторые всадники перевязывали раны, нанесенные мечами.
— Осторожно, Конан! На нас напали с флангов всадники Ивора! — Шейх пустыни указал своим кривым мечом наверх и тотчас же вложил меч обратно в ножны. — Они нанесли нам удар и исчезли бесследно в этой мешанине улиц. Мои люди были настолько растеряны, что расступились.
Конан выругался, как отъявленный берсерк.
— Да, эти переулочки — чистейшее безумие.
— Еще какое. Они представляют собой куда лучшую защиту, чем городская стена. — Аки Вадсай нахмурился. — Следи за флангами, Конан! Следи за своими флангами!
И он двинулся назад, раздавая на ходу приказы своим людям.
Конан осторожно пошел дальше, с трудом прокладывая себе путь через поток солдат и лошадей. Тут он увидел боковой переулочек, выводящий на небольшую площадь. В середине ее, на пьедестале, красовалась статуя Страбону-са, правда, без носа и с отбитой рукой. К великому удивлению Конана, над ней развевалось гордое знамя Виллезы. Он подошел к наемникам, которые вертелись поблизости. Из разбитой двери одного из господских домов солдаты выволокли большой тюк барахла. Там что-то подозрительно гремело, когда его бросили к ногам «знаменосца» — Страбонуса.
— Что вы делаете? Это что, по приказу вашего капитана?
Но солдат отвернулся от Конана, не отвечая.
— Вы, подонки! — взревел киммериец. — Прочь отсюда! Назад, в бой! В бой! — Он распорол тюк. Оттуда на мостовую выкатились серебряные сосуды. — Никаких грабежей, прежде чем дворец не взят! Это я вам говорю! — Он угрожающе надвинулся на мародеров, которые пригнулись под тяжестью его обвинительных речей. — Пока вы тут тратите время на свои гнусные делишки, этот город никогда не будет наш!
Да нас на куски разрежут. — Киммериец резко повернулся. — Мерзавцы! Идиоты!
И он снова бросился в толпу, которая устремлялась ко дворцу. Но становилось все хуже и хуже! Поначалу он почуял только запах, но затем густые черные облака повисли в небе и скрыли очертания дворца. Передние солдаты закашлялись, и многие отвернулись.
Конан нагнал Павло, который стоял в узком переулке вместе с остальными своими людьми. Они уронили лестницу, которую несли к дворцу, и пытались скрыться от удушающего дыма.
— Что за предательство? — так обратился Конан к своим подчиненным. — Наши люди получили строгий приказ не поджигать город! Это было бы чистейшим безумием…
— Конан, это не мы подожгли дворец. — В глазах Павло стояли слезы. Усы низкорослого воина растрепались, так часто он протирал лицо. — Когда мы приблизились ко дворцу, катапульты Ивора набросали перед стенами дворца горшки с углями. Загорелись те дома, что примыкают к дворцовой
