попасть прямо в центр огромной инопланетной конструкции по высчитанной заранее траектории. Кольца в центре реле начали вращаться быстрее, ускоряясь, пока не слились в единое вращающееся пятно. Отдельные выбросы энергии, исходящие от ядра, превратились в единое пульсирующее свечение, которое продолжало нарастать и усиливаться до тех пор, пока не превратилось в почти непереносимое, ослепительное сияние.
Гастингс был на расстоянии меньше чем в пятьсот километров, когда ретранслятор выстрелил. Разряд темной энергии вырвался из вращающихся колец, будто волной поглотив корабль. Он коротко вспыхнул на секунду, а затем исчез, как будто его и не было. И в то же мгновение он возник опять, но уже за тысячи световых лет от начального местоположения, с ярко-синей вспышкой появившись из пустоты неподалеку от другого ретранслятора.
Двигатель Гастингса вернулся к жизни, и корабль перешел на сверхсветовую скорость, еще раз озарив космос энергетической вспышкой, теперь уже красного спектра. Оставшийся позади ретранслятор начал отключаться, его кольца потихоньку снижали скорость своего вращения.
– Мы проскочили через ретранслятор. Включаю двигатель. Расчетное время прибытия к Сайдону двадцать шесть минут.
Стоя в тесном грузовом отсеке вместе остальными четырьмя членами десантного отряда, было почти невозможно услышать голос, пытавшийся по корабельной связи пробиться сквозь рев двигателей. Не то чтобы Андерсону нужно было слышать переговоры экипажа, чтобы понять, что происходит на корабле. Его желудок еще никак не мог успокоиться после скачка через ретранслятор массы.
Разумом он понимал, что с ним все в порядке. Перемещение между двумя ретрансляторами – прыжок от точки отправления или передающего ретранслятора к точке назначения или принимающему ретранслятору, – было мгновенным. Время переставало существовать, все происходило в один миг, поэтому само перемещение не могло оказать никакого физического влияния на его организм. И хотя Андерсон признавал этот факт с точки зрения теории, с практический точки зрения это было не совсем верно, и он не раз убеждался в этом на личном опыте.
Возможно, на сей раз тяжесть в желудке объяснялась плохим предчувствием относительно предстоящей операции. Кто бы ни напал на научную базу Сайдона, им предстояло столкнуться с пятнадцатью космическими пехотинцами Альянса. Даже принимая во внимание преимущество неожиданности, которое было у атакующих, космопехи были значительной силой. Альянсу следовало посылать на такие задания целые транспортные корабли с крупными штурмовыми отрядами на борту, а не патрульный фрегат, который мог собрать лишь маленький взвод из пяти человек.
Но поблизости не оказалось никого, кроме них, кто успел бы откликнуться на сигнал бедствия вовремя, да и в любом случае большинство кораблей Альянса были слишком большими, чтобы сесть на планету. Гастингс же был достаточно маленьким, чтобы войти в атмосферу и приземлиться на поверхности планеты, а затем взлететь снова. Любой корабль, больший по размерам, чем фрегат, был бы вынужден переправлять войска на поверхность планеты на специальных шаттлах, а на это не было времени.
По крайней мере, они были хорошо экипированы. Каждый член десантного отряда был одет в полную броню с полностью заряженными генераторами кинетического щита, а также имел шлем, бронированный на три четверти. У каждого было по 6 гранат и стандартная штурмовая винтовка Альянса Хайне-Кейдар G- 912. Каждая винтовка была снабжена магазином на четыреста патронов, пули в которых были столь миниатюрны, что походили на шарики размером с песчинку. Когда достигалась максимальная скорострельность, почти микроскопические снаряды способны были причинить огромный урон.
В этом-то и была основная проблема. Независимо от того насколько совершенной была защита, она всегда была на шаг позади. Альянс не жалел никаких средств, когда дело касалось защиты своих солдат: их броня была наилучшей, а их кинетические щиты были последними военными разработками. Но даже такие средства были не в состоянии защитить человека от прямого попадания из боевого оружия с близкого расстояния.
Если они хотели остаться в живых в ходе этой оперции, то должны были надеяться не только на свою экипировку. Все обычно сводилось к двум вещам: уровню боевой подготовки и способностям командира. Теперь их жизни были в руках Андерсона, и он ощущал их тревогу. Космическую пехоту Альянса специально тренировали, чтобы они могли справляться с любым умственным или физическим напряжением, и даже преодолевать естественный инстинкт самосохранения человека. Но это было чем-то большим, нежели обычным всплеском адреналина перед грядущим боем.
Лейтенант старался не проявлять свои сомнения в открытую; в данный момент он являл собой образец абсолютной уверенности и самообладания. Но члены его команды были достаточно внимательными, чтобы сообразить, что к чему. Они, также как и он, могли сложить кусочки головоломки воедино. Как и лейтенант, они понимали, что обычные налетчики вряд ли стали бы нападать на хорошо защищенную базу Альянса.
Андерсон не придавал большого значения ободряющим речам – все они были профессионалами. Но даже для солдат Альянса, было тяжело проводить эти напряженные минуты перед заданием в полном молчании. Кроме того, не было никакого смысла, скрывать правду.
– Будьте бдительны, – сказал он, зная, что остальная часть команды ясно слышала его слова, несмотря на грохот двигателей – у них у всех были вмонтированные в шлемы радиопередатчики. – У меня такое чувство, что это не просто обычные бандиты, решившие поживиться и быстренько свалить оттуда.
– Батарианцы, сэр?
Вопрос задала старший сержант Джилл Дах. Она была на год старше Андерсон и уже служила в космической пехоте Альянса, когда он еще только проходил обучение на Арктуре по программе N7. Во время Войны Первого Контакта они оказались в одном взводе. Она была ростом под 190 см – выше большинства мужчин, с которыми служила. Она также была сильнее большинства из них, судя по ее широкими плечами, развитой мускулатуре рук и крупной, но, тем не менее, пропорциональной фигуре. Некоторые солдаты в ее взводе назвали ее Ама, сокращенно от «Амазонка»…, но при ней никто не употреблял этого прозвища. И когда начиналась битва, все они были рады, что она сражается на их стороне.
Андерсону нравилась Дах, но у нее была скверная привычка докучать людям. Она не верила в дипломатию. Если у нее было свое мнение насчет чего-либо, об этом знали все без исключения. Такое поведение во многом объясняло то, что она до сих пор была сержантом. Однако лейтенант понял, что, если она задавала такой вопрос, то и все остальные были не прочь знать правду.
– Не будем делать поспешных выводов, сержант.
– Есть какие-нибудь идеи, над чем они работали на Сайдоне? – на сей раз вопрос задал техник-эксперт, капрал Ахмед О'Рейли.
– Секретная информация. Вот все, что я знаю. Так что будьте готовы ко всему.
Двое других членов отряда, рядовой второго класса Индиго Ли и рядовой первого класса Дэн Шэй воздержались от комментариев, и тягостное молчание воцарилось вновь. У всех были плохие предчувствия касательно этой операции, но Андерсон знал, что они, несмотря ни на что, будут следовать за ним. Он был с ними в самых опасных передрягам достаточно много раз, чтобы заслужить их доверие.
– Приближаемся к Сайдону, – донеслось по корабельной связи. – На всех частотах тишина.
Плохие новости. Если бы кто-нибудь на базе Альянса был еще жив, они бы ответили на запрос Гастингса. Андерсон опустил защитное стекло своего шлема, остальная часть отряда последовала его примеру. Минуту спустя они почувствовали тряску – корабль вошел в верхние слои атмосферы. По сигналу Андерсона его команда сделала заключительную проверку оружия, связи, и щитов.
– Видим базу, – протрещала корабельная связь. – Никаких кораблей на поверхности, а также никаких следов чужих кораблей поблизости.
– Проклятые трусы, нанесли удар и сбежали! – услышал Андерсон бормотание Дах по радиосвязи.
Гастингс был достаточно близко, когда получил сигнал бедствия, и Андерсон надеялся, что они прибудут вовремя и застанут врага на месте, но он не очень-то удивился, когда выяснилось, что они одни около этой планеты. Налет на столь хорошо защищенную цель как Сайдон потребовал бы присутствия, по меньшей мере, трех кораблей. Два больших корабля приземлились бы на поверхность, чтобы высадить штурмовые отряды, а маленький корабль-разведчик должен был оставаться на орбите, следя за ближайшим ретранслятором массы.
Разведчик, должно быть, заметил, как ретранслятор пришел в движение, когда Гастингс подошел к
