он уже умер – сердце остановилось, руки, ноги охолодели, – отнявшись, язык не повиновался – крик застрял в груди…
Холод… Холод вокруг… Один только холод кругом… Холод волнами накатывающийся, холод, вынуждающий двигаться, холод отрезвляющий…
Рауф попробовал отползти, уползти, убежать от холода, от света, обжигающего даже сквозь зажмуренные веки. Холод, свет, боль рвали уютную пелену, опутывающего его, прорывались в затуманенный мозг…
Захотелось заплакать, позвать… Он вздохнул… Вместе с вздохом в рот попала противная горько- солёная вода… Ёще и ещё… Горечь вскипела внутри и разожгла огонь, который охватил всё тело…
Рауф стоял… Он шёл… Шёл и радовался твердому песку под ногами, свежему воздуху, приятно ласкающему тело, яркому свету, будившему сознание…
Напротив что-то… Кто-то стоял. Пелена спадала с глаз и они обретали зоркость. Кто это? Рауф неуверенно направился к незнакомому человеку. По сознанию прошла судорога, стряхнувшая завесу, туманившую мозг – в голове прояснилось. Пришло узнавание…
Удивительные изменения происходили с ифритэ. Жуткая синеватая слизь и розовая пена, стекая, образовывали позади неё мокрую дорожку, а ифритэ с каждым шагом розовела и наливалась красотой… Нет, понял Алимамед, это не ифритэ – это хордтан (оборотень-вурдалак) направлялся к нему… О, Аллах, спаси!!!..
О, Аллах!..
К Алимамеду шла прекрасная нагая пери с ясноликим лицом, затмевающим солнце и луну; с округлыми полными грудями, на которые хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь; с узким гибким станом и тяжёлыми крутыми бёдрами, которые могли свести с ума всех мужчин мира.
Сердце Алимамеда забилось вразнос, дыхание спёрло. Пусть хордтан, пусть ифритэ, вампир, шайтан, иблис – Алимамед хотел прикоснуться к ней и умереть на её груди!
– Алик… – прошептала красавица-хордтан его имя.
Пусть хордтан!..
Нет – не хортдан… Супяри!
– Алик! Алик!!!..
И прекрасная дочь супяри, лёгкая и длинногая (таких красивых девушек он никогда и нигде не встречал и в кино не видел, и не представлял даже, что такие могут быть!), рванулась и бросилась ему на грудь. Чувства, объявшие Алимамеда, передать невозможно!!!
Алик… Алик! Алик!!! Сумасшедшая радость вспыхнула в нём и он кинулся к товарищу.
– Алик! Алик! Это я, я, Рауф. Алик, это я, Рауф! – без устали повторял Рауф, крепко прижимаясь к Алимамеду. Дикая радость и бесконечная любовь к нему переполняли Рауфа.
Постепенно до Алимамеда стало доходить, что неожиданно знакомым голосом беспрестанно повторяла супяри:
– Алик, это я, Рауф! Алик! Это я, Рауф…
Руки Алимамеда, ласкающие стан красавицы, замерли, голова закружилась от кошмара понимания…
«Что я скажу родителям Рауфа?! Что я им скажу??!! Что…», – и тут ещё более страшная мысль ожгла его:
Примечания
1
Дурак! Сукин сын!
