Издеваясь, гёхпери намекали, что вся сила была в его растительности. Смеясь и целуя каждая свой шматок волос, они прицельно плевали в оставшиеся без волос укромные места Хахтияра, обижая поникшую мужскую честь. Устраивали соревнования. И, само собой, десяткой считался центр мишени.
«Махкат, у кого хочешь в Кельчули спроси, все скажут Хахтияр настоящий киши, супермужчина. Все дехкане знают, все чобаны знают, даже моя собака Баррс знала! В округе все бордель-кысы от меня плакали, даже Халя-Неугомонный живот плакала. А здесь я плакал!! А гёхи в меня плевали!» – Хахтияр завыл заунывным воем зурдаганской хандры.
Ночью Хахтияр сбежал. «Чуть-чуть придушил Юлу, чтобы не орала». На этом злоключения аграша не кончились. Снаружи была темень: на улицы (или крыши? – он выбирался наверх) падал лишь слабенький свет звёзд, вернее, какого-то подобия их, уж слишком равномерно правильно эти искры расположились на небосводе. И было поражающее безлюдье. Не у кого было узнать дорогу к родному культурно- увеселительному комплексу. За пять-шесть часов (а может и больше) блужданий по дворам, дорогам, паркам, крышам Хахтияр столкнулся с людьми четыре раза. Вначале, через пару часов, он встретил одинокую гёхпери. Она не понимала его. Он не понимал её, но пошел за ней, куда повела. Вела к себе домой, поняв это, Хахтияр сбежал. Затем он встретил четырёх труполицых юлдуги – грабителей. Вначале он обрадовался – наконец попались киши, но приглядевшись струхнул, уж больно они походили отёкшими лицами без всякой мимики на мертвецов. Им он тоже ничего не смог объяснить. Два юлдуга наставили на него малюсенькие игрушечные пистолеты, а два других медленно-медленно подошли и стали обыскивать.
Хахтияр повёл себя, как настоящий киши: «Я им так дал! – летели быстрее, чем шли!» Игрушечные пистолеты с раструбами вдруг оказались настоящими, стреляющие пламенем. Первым предупреждающим выстрелом ему поразили правую руку. За Хахтияра стали думать уже ноги, и они побежали. Далеко не убежали, следующими выстрелами были поражены и они. Хахтияр провалился в боль.
'О-о-у-уу, – Хахтияр завизжал визгом нещадно избиваемой собаки. – …Я теперь знаю, что такое настоящий щ-щок! Знаешь, глисты были бы лучше… В-ва-а-а! Махкат, как бы ты себя чувствовал, если бы с тебя сдирали кожу и при этом поливали солёным кипятком? В-ва-а-а…
Знаешь, у меня волосы на голове с ума сошли от боли! Ты видишь – они курчавые. Тогда прямые стали как спицы! Торчком стали! Чуть вместе с кожей не убежали! И голову могли прихватить! Наверное, друг другу помешали – запутались. Нет, хорошо, что я вовремя обезволосился, если бы на руках и ногах были, точно, вместе с кожей убежали бы. Как подумаю, страшно становится. Представляешь, открываю глаза, и я как змея – волосатая кожа рядом лежит… Махкат, ты тоже обрейся. Обязательно. Хахтияр глупых советов не даёт!'
Когда Хахтияр очнулся: грабителей рядом не было. Из вывернутых карманов исчезла разная мелочь. Хорошо, страховой браслет остался на предплечье, скорей всего, не смогли снять. Ноги и рука сильно ныли, как бывает после судорог, и плохо слушались. Сколько прошло времени, было непонятно. Мучался он, как показалось Хахтияру, не меньше часа, а вот сколько был в беспамятстве сказать не мог.
Следующими встречными были две подруги. Чего хотел от них Хахтияр, они не понимали, а вот он хорошо понимал, чего хотели гёхпери, – но этим был сыт по горло. Они долго брели за ним, пока не отстали.
Затем его нагнала парочка бордель-кысы с расцарапанными лицами и синяками под глазами и, когда аграш послал их подальше весьма понятными жестами, они наставили на него раструб паразитра.
«На этом мои возражения кончились, и я пошёл с юлдуги-кысы к ним домой. И хорошо, что пошёл, хотя вначале сильно недовольный был. Думал, что за город такой – ночью видишь только одних грабителей и голодных, как суки, гёхи. Хотя бы, пусть к несчастью, жандарм попался. Нет – встретил дохлых киши. Дохлые киши ограбили живого аграша. Наполовину убили! Опять встретил – хороших людей? – нет! – вооружённых маньяк-кысы, хорошо – не дохлых. Я уже думал: никогда больше хороших людей не увижу. Нет, ошибался. Слушай, хорошие гёхпери оказались. Напоили, накормили, дали поспать и только потом стали приставать. В штаны лазили, но не грубо – уважительно! Не издевались – не-эрвы успокаивали».
Но несмотря на хорошее к нему отношение Хахтияр ничем не мог помочь пленившим его гёхпери и сам мучился этим. Он паниковал, считая, что на него навели порчу ведьмы, от которых он сбежал, – их ядовитые плевки погубили в нём мужчину. А юлдуги-кысы смеялись над его отчаянием и, успокаивая, втолковывали: с ними и у паразматиков встаёт – есть такое средство.
Киийя и Пулиса основательно подготовились к решающему штурму и к последующему празднику любви. Все компоненты были задействованы: музыка, свет, еда и напитки, автоблаговония, эликсиры любви, постель и интересный сценарий с прологом, прелюдией и драматическим моментом. Драматический момент оказался самым важным, так как именно с него начался счастливый секс с бесконечным оргазмом.
Хахтияру блаженствовал, как шах в гареме. От внимания и ласк он балдел и кейфовал, недовольный лишь своим проклятьем заклеймённым отростком, не желающим вставать на бой приятный и счастливый.
Так было достаточно долго, но всему венец – конец. Гёхпери что-то сказали друг другу и, откатившись от аграша, сели. У каждой в правой руке оказалось что-то похожее на авторучку. Киийя, поднесла «авторучку» к своей левой груди, с «пера» соскочила малюсенькая капля огня и расплылась на соске, – и тут же, встав, сосок набух; грудь, казалось, тоже набухла напряглась и поднялась. Киийа простонала, изогнулась и вслепую стрельнула в правую грудь, а потом через силу подвела руку к пупку и пальнула в между ног очередью из двух капель. Киийа заорала и забилась в сладких судорогах. Пулиса подхватила киийову «авторучку» и устремилась к удивлённому Хахтияру, и пальнула из своей «авторучки» по основанию отростка. Хахтияр успел заметить, что капля зарядившая его была призрачней, чем те другие, и яркое безумие жестокого сладострастия и сладоболия накрыло его.
Антипроклятие ураганом разметало облачко проклятия. И настало время бешенной оргии. Гёхпери и тюлькилиец, терзая друг друга, сплетались в разнофигурные пульсирующие страстью клубки и распадались лишь для того, чтобы слиться снова и по-новому. Сладострастный хаос, задавив мысль, сознание и волю, не сумел порвать поводок животных инстинктов и, цепляясь за него, 'я' выплывало на поверхность, чтобы… опять зарядиться и кинуться в нестерпимо манящую пропасть оргазма. И бросаться до тех пор, пока не иссякали заряды или силы и жизнь.
Нет, Хахтияр не терял сознания, но то, что творилось вне его, уже было таким мелким и ненужным, что не стоило мало-мальских усилий и осмысления. Вехами безумной нирваны были лишь следующие зарядки ещё сильнее закручивающие торнадо беспрерывного оргазма. И всё, что ни делалось тюлькилийцем во время оного, было за пределами его воли и самосознания и делалось им, как бы помимо самого себя.
«В-ва-ах! Какая сила, какой темперамент во мне скрывался, Махкат! Я их чуть не загрыз! Представляешь?! Чуть не разорвал! Во-о-от та-а-кие царапины! А как затрахал!!! Если бы на их месте была Халя – умерла бы! Точно умерла бы! Баррс бы умер!!! Потом соседей видели – они приходили и возмущались: зачем мучаем животных? Никто никого не мучал – это я виноват – весь свой запас исполнил. Душа пела! Весь зурдаганский зоопарк показал. Время было, чувства были – не мог сдержаться!»
Не один Хахтияр был темпераментен, Киийя и Пулиса показали себя не менее злострастными, покрыв любовника жестокими отметинами ото лба до пяток.
После сеанса страсти любовная троица впала в прострацию с зализыванием ран, плавно перешедшую в сон. Но и после сна Хахтияр испытывал слабость и болезненно ощущал отметины любви и, несмотря на всё это, готов был повторить любовный сеанс с «авторучкой» хоть сразу. Но гёхпери объяснили ему, что сразу нельзя – можно скопытиться, да и денежки нужны. Они показали на свои «авторучки» – их необходимо было заново заправить, а фильтрики стоили денег, и немалых.
Глава шестая
Хахтияр пробовал дозвониться до Махката и выклянчить деньги, но тот как раз в это время шастал по лестничным пролётам ТуКУКа. Любовники втроём отправились в ТуКУК, как выяснилось, он находился неподалёку в соседнем секторе. Пошли пешком. Шли не торопясь, Хахтияр любопытствовал, разглагольствовал и заглядывался на горожанок. Киийа и Пулиса едва понимали десятую часть его вопросов и болтовни, но что могли разъясняли и мимоходом отгоняли нахальных девок, рьяных до чужих чувов.
У автострады разделявшей сектора, около нижнего перехода Хахтияр увидел четвёрку ночных труполицых юлдугу. Он знал, что Пулиса захватила с собой паразитр. Хахтияр жестами показал ей, чтобы она была готова защитить его и применить паразитр, а сам бросился мстить живым трупам. Не долго думая,
