исторически важном, отдался работе всей душой, с присущей ему большой энергией и рассудительностью.
В течение нескольких месяцев Иван Ефимович руководил оборудованием района предстоящих учений. Здесь были построены объекты различной прочности, неодинаковой конфигурации, на самых разных расстояниях от предполагаемого эпицентра взрыва. Была создана оборона самых различных типов, начиная от обычной полевой, кончая укрепленными районами.
В общем, было предпринято все для того, чтобы после применения ядерной бомбы можно было провести соответствующие исследования и сделать выводы.
С личным составом, которому предстояло участвовать в этих сложных учениях, проводилась огромная разъяснительная и воспитательная работа. Не только политработники, но и все офицеры готовили солдат нового поколения, не нюхавших пороха, к такому испытанию, через которое не довелось пройти даже бывалым воинам. Фронтовое поколение солдат к тому времени давно демобилизовалось из армии, в кадрах остались только боевые офицеры, да и тех постепенно заменяли выпускники училищ и академий послевоенного периода.
Иван Ефимович целыми днями был в поле с людьми. Как всегда, работал много, уставал, конечно, но и чувствовал большое удовлетворение от сознания необходимости его работы.
По вполне понятным причинам я не могу подробно описывать ход учений и всего, что там происходило. Скажу коротко: учение прошло очень хорошо. Были выполнены все поставленные задачи. Ядерный удар, нанесенный точно по намеченным объектам, причинил те разрушения, которые и предполагались. А воинские части, участвовавшие в этих учениях, бесстрашно пошли в район атомного взрыва, даже в его эпицентр, преодолели зоны радиации и выполнили задачи, поставленные перед частями и соединениями.
Разумеется, все солдаты были в предохранительной одежде, соблюдались и другие меры безопасности, чтобы в мирные дни людям не был причинен вред, который, к сожалению, неизбежен в бою.
Все, что происходило на этих учениях, фиксировалось на фотографиях, в кинофильмах и соответствующих документах. После окончания учения эти материалы были тщательно изучены, проанализированы, были сделаны соответствующие выводы. Не распространяясь широко о сути самого учения и выводах, которые там были сделаны, я скажу только одно: генерал армии —Петров внес свою лепту в дело защиты Родины и от нового грозного и страшного оружия.
Именно Ивану Ефимовичу Петрову было поручено возглавить всю боевую подготовку Советской Армии и учить войска, не только опираясь на опыт, приобретенный в минувшей Великой Отечественной войне, но и с учетом этого нового, разрушительного оружия, что он и делал до своих последних дней.
Вот и прошла перед вами жизнь Ивана Ефимовича Петрова. Жизнь военного, полководца. Поэтому я так и назвал повесть. Как человека я его полностью не раскрыл, потому что для этого необходимо показать дела, события, думы и чаяния его личной жизни. У Петрова были увлечения, не относящиеся к службе, была семья, друзья, были сложные или простые отношения со всеми ими. Все это, даже известное мне, не вошло в повесть. В ней Петров только на войне, в боях и сражениях, в ней – его путь от прапорщика царской армии до советского полководца.
Я не прибавляю к слову «полководец» никаких эпитетов. Может быть, нельзя назвать блестящими победы, одержанные войсками под руководством Петрова, но охарактеризовать их как труднейшие безусловно можно. Вспомните 1941-й, первые месяцы войны, сводки Информбюро об оставленных городах. Гитлеровцы брали их через несколько дней или несколько часов боев, а порой и с ходу. А Одесса 73 дня и ночи, Севастополь 250 суток боролись, отрезанные от всей страны, спиной к морю. Ставка их не забывала, старалась помочь всем возможным, но все же сражаться в таких условиях было исключительно тяжело. И не случайно в те дни Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин сказал: «Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для Красной Армии и советского народа».
Позднее на пути армий Петрова вставали горные хребты, морские проливы, лиманы, реки, болота. И противостояли им на всех этих театрах военных действий вышколенные, обеспеченные всем дивизии врага!
Не баловала Петрова полководческая судьба. Чего только стоило одно преодоление Карпат силами всего двух армий! Так и видишь мокрых от пота, дождей и снега, изнемогающих от усталости солдат и офицеров, карабкающихся вверх, чтобы сбросить врага с горного хребта и, собрав неведомо где таящиеся остатки сил, пойти на штурм следующей горной твердыни. И так, казалось тогда, бесконечно, потому что горные хребты вздымались один за другим на глубину в сотни километров!
Как оценить роль Петрова в этих сражениях? Он не лез по скалам, не шел под пулями с солдатами. Но он умом и душою всегда был вместе с ними. И, главное, делал все, чтобы облегчить их участь. Они знали об этом. Они защищали свою Родину, родных и близких. И одним из таких близких был для них Иван Ефимович Петров. Любовь, доверие и уважение к нему были тоже одним из источников тех сил, которые помогали одолевать и врага и горы. Это слова не мои. Это слова солдатские.
Множество людей помнят генерала Петрова, помнят его победы над врагом, все добрые дела, которые он совершил в жизни. Но память человеческая не вечна, потому что люди смертны. Те, кто знал Петрова, как это ни грустно, тоже уходят. И остается для потомков то, что удается запечатлеть на бумаге. Оказывается, бумага, при всей ее непрочности – самый надежный материал, на котором оседает и хранится история.
Я не замахиваюсь на такие дальние цели, на историю. Мне хотелось лишь, чтобы наши дети и внуки, которых еще касается отблеск пламени Великой Отечественной, с благодарностью вспоминали тех, кто, не щадя себя, отстоял их жизнь и счастье. И одним из них был генерал Петров. Такие личности, как он, украшают нашу историю. Соотечественники гордятся ими. От присутствия таких людей становится теплее в целой эпохе.
Вот и все о нем.
Ну а я счастлив, что судьба близко свела меня с таким замечательным человеком. Рад и тому, что довел до конца это повествование.
Не знаю, как бы оценил мою повесть сам Петров. Если бы он был жив и прочитал ее, думаю, он бы нахмурился, пожурил меня за те похвалы в его адрес, которые здесь присутствуют. Не одобрял он этого. Но поскольку при жизни похвал ему доставалось не так уж много, а больше выпало неприятностей и огорчений, я полагаю – поступил правильно. Если иногда моя любовь и уважение к Петрову были слишком заметны, не судите строго. Разве можно упрекать человека за искреннюю любовь?
В общем, заканчиваю свое повествование латинским изречением, которое я приводил вначале: «Сделал, что мог, и пусть, кто может, сделает лучше».
