Пятьдесят ярдов предположительно «чистого» поля, если оно располагается на северо-востоке страны, могут оказаться гораздо более трудными для пересечения, если ставкой в подобной гонке служит ваша жизнь. Каждая крысиная нора, колдобина, лужа, корень и камешек между рыдваном и опушкой становились почти неодолимым препятствием. Сердце мое колотилось так, что ноги лишились своей обычной живости. Полагаю, нам с Крайцлером понадобилось меньше минуты, чтобы оказаться в безопасности, но хотя нам противостоял один-единственный стрелок, причем – откровенно дрянной, ощущение было такое, будто мы – на самом настоящем поле боя. Пока я бежал, казалось, что воздух просто нашпигован пулями – в действительности же он вряд ли успел бы выстрелить больше трех-четырех раз. Но когда я наконец нырнул в спасительные кусты, ветви еще долго хлестали меня по лицу, ибо я никак не мог остановиться, забираясь все глубже в лесистый сумрак. Недержание никогда еще не было так близко и, надеюсь, не будет.
Крайцлера я отыскал под огромной елью. Повязка на его руке сползла, и весь рукав уже был в крови. Перевязав его заново, я накинул ему на плечи сюртук – мне показалось, что Ласло бледнеет и его колотит дрожь.
– Будем двигаться вдоль дороги, – шепнул ему, – пока не выйдем на людей. Мы уже не так далеко от Бруклайна, а оттуда нас смогут подбросить до станции.
Я помог Ласло встать и повел его сквозь заросли, поглядывая на дорогу, чтобы не упустить ее из виду. Когда в просветах показались очертания домов, я счел, что из леса можно выйти и двигаться резвее. Вскоре возле нас остановился фургон развозчика льда, владелец его спрыгнул с козел и поинтересовался, что с нами стряслось. Я быстро сочинил историю, что наш экипаж опрокинулся, и добрый человек немедленно предложил подбросить нас до самой станции Бак-Бей. Нам повезло вдвойне, поскольку пара кусков льда изрядно облегчила страдания Крайцлера.
Когда впереди показалась станция, было уже почти половина шестого, и солнечный свет расплывался вокруг янтарной истомой. Я попросил развозчика льда остановиться у купы чахлых сосен в двух сотнях ярдов от вокзальных построек. Мы высадились из фургона и поблагодарили нашего спасителя за помощь (лед практически полностью остановил у Крайцлера кровотечение), после чего я увлек Ласло за собой в тень хвойных сводов.
– Я, конечно, люблю природу не меньше прочих, Мур, – несколько смущенно начал Крайцлер. – Но сейчас, мне кажется, не время для прогулок. Почему мы не подъехали прямо к станции?
– Если там кто-то из людей Комстока или Бёрнса, – ответил я, выискивая просвет в сосновых лапах, из которого бы хорошо просматривалась станция, – ему не составит труда предугадать наш следующий шаг. И он может нас там поджидать.
– А, – буркнул Ласло. – Понимаю. – Он присел на опавшую хвою и стал поправлять повязку на руке. – То есть выждем здесь, а когда подадут состав, незаметно сядем.
– Совершенно верно, – ответил я.
Крайцлер извлек свой серебряный хронометр и произнес:
– Еще полчаса.
Я пристально посмотрел на него и слегка улыбнулся:
– Более чем достаточно для того, чтобы вы мне истолковали смысл своего нелепого школярского жеста с часами.
Крайцлер быстро отвел взгляд, и я удивился, насколько смутила его моя подначка.
– Я понимаю, – начал он, улыбаясь в ответ вопреки себе, – что вам вряд ли удастся забыть этот инцидент?
– Само собой.
Он кивнул:
– Я так и думал.
Я присел рядом.
– Вот как? Так вы собираетесь жениться на девушке или как?
Ласло повел плечами.
– Я… в общем, я рассматривал такую возможность.
Я хмыкнул, но голова моя бессильно поникла.
– Боже мой, Ласло… Женитьба… А вы… то есть… вы с ней-то хоть советовались? – Мой друг покачал головой. – Наверное, разумнее было бы дождаться окончания следствия, вам не кажется? – продолжал я. – Так она согласится скорее.
Крайцлер озадаченно взглянул на меня:
– Почему это?
– Ну, – просто ответил я, – тогда она подтвердит свою правоту, если вы меня понимаете. И с куда большей готовностью свяжет себя узами брака.
– Правоту? – переспросил Крайцлер. – Правоту в чем?
– Ласло, – сказал я тоном нудного лектора. – Если вы до сих пор не заметили, для Сары все это очень важно.
–
– О нет, – вырвалось у меня. – Это
Какое-то мгновение Крайцлер еще таращился на меня, затем откинулся на спину, раскрыл рот и захохотал так раскатисто и, самое главное, раздражающе долго, как я ни разу от него не слышал.
– Крайцлер, – промямлил я, дождавшись конца этого представления. – Прошу вас, я надеюсь, вы… – Но он не унимался, и во мне уже вспыхнуло раздражение. – Крайцлер. Крайцлер, черт возьми! Хорошо, я
