Например, двухфокусные стекла должны были увеличивать глаза Гея — это абсолютно справедливо отображено на портрете. Однако каждый раз, когда я смотрел ему в глаза, они были маленькими. Значит, в очках были обычные стекла.
Другой пример. Когда я пришел в себя после отравления радием, доктор посоветовал мне очки для чтения или тонкие контактные линзы, которые вставляют под веки. К несчастью, я вскоре позабыл о его предложении. Но потом вспомнил, что линзы могут быть другого цвета, что незаметно для посторонних, так как они двигаются вместе с настоящими глазными яблоками. Этим вечером я пытался позвонить знакомому окулисту, но забыл его фамилию, поэтому удивил Марджори, когда искал ее в справочнике. Так как было уже поздно, я позвонил по домашнему телефону. Он сказал, что я прав, и спросил, не казались ли глаза этого человека блестящими даже при тусклом освещении. Так оно и было. Сейчас эти линзы лежат у вас на коленях.
Впервые на лице Лэрри мелькнул страх.
Хотя он признал, что его одурачили, но, по-видимому, не очень этому верил. Левая рука Лэрри метнулась к лежащим на коленях линзам, но задержалась в воздухе.
— Еще один пример, — продолжал Билл. — Когда мы впервые увидели так называемого Гея, он сидел в инвалидном кресле, хотя с первого взгляда его можно было принять за обычное, обмотавшись вокруг пояса большим шелковым одеялом. Я сразу же заметил, что руки «Гея» дергаются под одеялом, словно стараются натянуть его, дабы скрыть колеса кресла. Но зачем ему было это делать? Очертания колес были четко различимы. Нет, причина в другом. Кресло было изготовлено по особому заказу — с очень длинным сиденьем, позволяющим скрывать ноги самозванца от бедра до колена. Голени и ступни были просунуты в дыры спереди и привязаны к сиденью снизу.
Наклонившись, Билл приподнял голубое одеяло. К внутренней его стороне были прикреплены ловко сделанные коленные чашечки, голени и ступни, маленькие, как у ребенка, и облаченные в ботинки, носки и штанины.
— Пришитые к внутренней стороне одеяла и прикрепленные к высокой подножке, чтобы оставаться неподвижными, они являлись окончательным доказательством маленького роста и слабых ног Гея. Нелепо? — осведомился Билл, бросив одеяло вместе с его жутким содержимым на заваленный газетами кожаный диван справа от него. — Да! В высшей степени! — Он посмотрел на стоящее слева пустое кресло с высокой спинкой. — Но от нелепого до ужасного один шаг. Четвертый и последний пример…
— Билл! — вскричала Марджори, не сводя глаз со «шпандау».
— О последнем примере я не стану долго распространяться, — сказал Билл. — Ваши большие руки все время были под одеялом. Это единственное, что вы не могли скрыть. Несмотря на наличие колокольчика, вы кричали, чтобы позвать Хэтто. (Колокольчиком вы воспользовались лишь однажды, чтобы вызвать нас из картинной галереи, когда были одни.) Бросая кости, вы держали руки под скатертью. По этой причине Хэтто приходилось всегда толкать ваше кресло. Перед нашей с ним схваткой вы требовали, чтобы он убрал ваши драгоценные жадеитовые шахматы, — или вы только притворялись, называя их самым драгоценным, что у вас есть? Вам ничего не стоило продвинуться вперед на десять футов и самому оттащить назад столик. В тот момент никто бы не обратил внимания на ваши руки. Почему же вы этого не сделали? Потому что ваше равновесие было слишком неустойчивым. Вы не могли продвинуться на три фута, чтобы не перевернуться и не разоблачить весь трюк. Тусклое освещение, парик и морщины помогли вам перевоплотиться. Но вы пережили скверную минуту, когда неожиданно появилась Джой…
— Джой! — очень странным тоном повторил Лэрри.
— Шестой ответ довольно интересен, — продолжал Билл. — Как могли вы, хваставшийся мне, что не читали ни одной книги, кроме нескольких приключенческих романов, надеяться выдать себя за знатока истории, каким был настоящий Гей? На этот вопрос вы ответили нам сами.
Лэрри выпрямился, излучая обаяние. На нем был голубой двубортный костюм, в котором Билл видел его в последний раз; штанины внизу были влажными.
— Да, вы правы, — заговорил он обычным баритоном. — Играя роль Гея, я объяснил вам, каким образом племянник, над которым он насмехался из-за его тупости в учебе, может побить дядю его же оружием. Вернее, я объяснил это присутствующей здесь молодой сексуальной леди. — Лэрри снова бросил похотливый взгляд на Марджори. — Именно это я и сделал. Якобы устами Гея я произнес истинную правду о перерывах между охотничьими и рыболовными экспедициями. Годами я глотал одну книгу за другой. Это было нелегко, но я не сдавался. Читая викторианские и эдвардианские романы, легко набраться вычурных, педантичных фраз. Хоть вы историк, Досон, я смог обвести вас вокруг пальца.
— Не смогли, — покачал головой Билл. — Но пока оставим это.
— Оставим? — почти крикнул Лэрри. — Ну нет! По-вашему, я не сумел вас одурачить?
— Ради бога! — взмолилась Марджори. — Не надо снова о Louis Quatorze!
— Лучше объясни ему, Билл, — посоветовал Ронни. — А то «шпандау» продырявит тебе башку.
— Ну, мне с самого начала показалось, что ваша так называемая эрудиция — полная липа. Как я говорил, такое французское произношение, как у вас, опозорило бы даже англичанина, съездившего на один день в Булонь. Я задал вам четырнадцать вопросов о Людовике XIV, и вам, чтобы избежать ответов, пришлось позвать Хэтто… Стоп! — Билл поднял руку. — Я знаю, что вы хотите сказать. За обедом, успев собраться с мыслями, вы дали ответы на несколько вопросов, которые могли почерпнуть в любой популярной биографии. Но только когда мой чертов рассеянный ум стал наконец нормально функционировать, я понял, что вы все время блефовали. Прежде чем оставить эту тему, я задам вам только один вопрос. Можете вы описать «железную маску»?
— Большая грубая штуковина, скрепленная болтами по бокам. Видел ее как-то в кино.
— Чушь! — отрезал Билл. — Это легенда, выдуманная Вольтером.[73] Так называемая «железная маска» была обычной маской из темного бархата, скрывающей лицо и завязанной шнурками на затылке. — Он повернулся к Марджори: — Теперь быстро разберемся с правильным ответом номер семь…
— Подожди, Билл! — Мягкий свет прикрытой абажуром лампы слегка дрогнул, когда кресло Марджори задело стол. — Ты не объяснил самое важное. Мы знаем, что Хэтто был сообщником Лэрри, — это даже не являлось тайной. Но Лэрри должен был иметь еще по крайней мере двух сообщников — фальшивого «старшего инспектора» в доме напротив твоего и «Брэдли Сомерса» в соседней квартире.
— Это, дорогая моя, и есть правильный ответ номер семь. За исключением Хэтто, у Лэрри не было сообщников.
— Но Партридж и Сомерс…
— Помимо роли Гейлорда Херста, — прервал Билл, — Лэрри играл роли Партриджа и Сомерса, и это было самым практичным из всех его поступков.
— Что?!
— Лэрри мог пользоваться квартирой Гея только один день в неделю, и то не целиком. Ему нужно было место, чтобы жить, хранить свое снаряжение — картину и инвалидное кресло, которое, как я подозреваю, можно складывать и помещать в плоскую коробку, — и главное, чтобы наблюдать и прослушивать каждое мое движение.
«Старший инспектор Партридж» в основном служил уловкой для того, чтобы отвлечь мое внимание от находящегося рядом «Брэдли Сомерса». Для роли коммивояжера, живущего на одном этаже со мной, ему почти не требовалась маскировка. Сомерса описывали как высокого блондина в очках — это описание подходит к Лэрри, каким мы видим его сейчас, с освещенными лампой светло-каштановыми волосами. Не забывай, что все квартиры были арендованы заблаговременно, с оплатой вперед и безупречными рекомендациями. Лэрри вылетел из Нью-Йорка в среду утром и прибыл в Лондон, когда я еще был в Нью- Йорке. В среду вечером он смог обследовать все три квартиры, так как ключи вместе с рекомендациями и деньгами все еще находились у агента. Хэтто забрал ключи от моей квартиры, арендованной от имени Гея. Если бы он попросил другие ключи, какой агент заподозрил бы знаменитого Гейлорда Херста? Хэтто мог заранее обзавестись дубликатом ключа от моей квартиры.
В среду вечером Лэрри (в роли Сомерса) пришел «посмотреть» свою квартиру. Но у него был дубликат ключа от моей. Он, очевидно, мастер на все руки, и ему понадобилось несколько часов, чтобы установить два микрофона с проводами, ведущими в его квартиру.
Билл повернулся к Лэрри:
