— Даже в собственном доме нет покоя! — капризно воскликнула она. — Что за невыносимый шум на улице?
Движением бровей Кэролайн подала адвокату знак позвонить. Явившемуся на вызов Элфреду, первому лакею, было велено узнать, в чем дело. О причине шума ему мог сообщить любой мальчишка на Сент- Джеймс-сквер.
Майор Перси, подъехавший в своей карете к дверям дома номер 18, не застал лорда Каслри. Но ему сообщили, что военный министр обедает неподалеку, в доме мистера Бема. По указанному адресу он обнаружил не только лорда Каслри, но и премьер-министра лорда Ливерпуля[17] и его королевское высочество принца-регента.
Однако ни одна из тайн их разговора, уже разлетевшихся, словно искры, по всему Лондону, не коснулась гостиной дома номер 38 с ее темно-зелеными портьерами и облаченной в белое хозяйкой.
— Значит, я в полной безопасности, — пробормотала Кэролайн.
И тут мистер Крокит потерял голову.
— Прежде чем вы это сделаете, — воскликнул старый адвокат, — умоляю вас как следует подумать!
— Я уже все обдумала, сэр.
— Мадам, это чудовищная затея!
— Довольно! — Кэролайн Росс одним словом поставила его на место. — Ведь вы сами говорили мне, — не удержавшись, добавила она, — что несправедливое завещание моего деда оспорить невозможно.
— Никто не сможет его оспорить. Завещание вполне законно.
— Законно... Боже, спаси нас!
— Неужели вы забыли, мадам, что наследуете огромное состояние?
— Естественно! Я всегда этого ожидала.
— Уверяю вас, мадам, ваш дедушка имел право сделать его условия куда более суровыми. Он мог выбрать вам мужа! Но вместо этого единственным условием вашего наследования является вступление в брак к двадцати пяти годам — к вашему двадцать пятому дню рождения.
— А вы не припоминаете какой-нибудь особо примечательной фразы в этом завещании? — осведомилась Кэролайн после непродолжительного, но тягостного молчания.
— Я ее позабыл.
— А я нет. «Она упрямая девчонка и нуждается в плетке». Что ж, посмотрим!
Мистер Крокит в отчаянии предпринял последнюю попытку:
— Должно быть, не менее дюжины вполне достойных джентльменов готовы просить вашей руки.
Кэролайн повела плечами:
— Еще бы!
— И все же, чтобы избежать необходимости вступать в брак с кем бы то ни было...
Кэролайн тряхнула каштановыми локонами.
— Чтобы избежать этого, — продолжал Крокит, — вы готовы тайком пробраться в Ньюгейтскую тюрьму и выйти замуж за отвратительное существо, приговоренное к смерти, а на следующее утро наблюдать из окна таверны за завтраком с шампанским, как оно дергается в петле, дабы убедиться в его смерти. Это недостойно вас.
— Достойно или нет, — Кэролайн смотрела на него в упор, — но это удовлетворяет условиям завещания, не так ли?
— Формально — да.
— И этот брак будет признан законным?
Адвокат побарабанил пальцами по сюртуку.
— Сегодня днем я получил лицензию в Докторс-Коммонс[18]. Ньюгейтский капеллан, которого именуют «ординарий»[19], — священник Государственной церкви[20]. Да, брак будет законным.
— Может ли кто-нибудь опротестовать мое право наследования?
— Ни один человек на земле.
— Тогда я выйду замуж за приговоренного преступника.
— Как вам угодно, мадам. Простите, но вы не находите это унизительным?
— Унизительным? — Покраснев, Кэролайн поднялась с кушетки.
Словно стараясь скрыть гнев, она скользнула взглядом по двум силуэтам в рамке, висящим на стене у двери, потом повернулась к круглому столику в центре комнаты и, стоя боком к гостю, посмотрела на него сквозь локоны над обнаженным плечом.
— Позвольте мне объясниться, дорогой мистер Крокит!
Адвокат молча склонил голову.
Кэролайн повернулась к нему. Рубин на ее корсаже вспыхнул, отражая пламя свечей.
— Считается, что в браке муж имеет определенное «право». Так вот, я не собираюсь гарантировать это право никакому мужчине. — Она стукнула по столу кулачком. — Вы меня понимаете, сэр?
— Вполне.
— Этот аспект брака я всегда считала нелепым и возмутительным. Но по вашему драгоценному закону муж имеет еще одно право. Все, чем я располагаю, становится его собственностью, даже дом, где мы сейчас находимся.
А что я получаю взамен? Неотесанного мужлана, который наполнит дом запахом конюшни, будет сквернословить, а к трем часам дня напиваться вдрызг. Или пустоголового щеголя — хвала небесам, эта порода вымирает, — который расточает витиеватые комплименты, но имеет сварливый нрав и проигрывает все до последнего фартинга[21] в заведении Ватье[22] или клубе «Уайтс»[23]. Вот что такое муж, если жить a la mode[24].
И ради этого, — горько усмехнулась мисс Росс, — нас учат глупо улыбаться, закатывать глаза, кокетливо обмахиваться веером и восклицать «Фи!» в ответ на малопристойную шутку! Чтобы поймать мужа, который не стоит того, чтобы его ловили! Это несправедливо! Отвратительно! — Кэролайн топнула ножкой, неожиданно проявляя человеческие чувства. — Вы говорите, мистер Крокит, что мои намерения унизительны. Тогда какой стиль брака более унизителен — их или мой?
— Моя дорогая юная леди, — запротестовал озадаченный адвокат, — я не несу за это ответственности. Такого образа действий придерживается весь мир.
— Только не мой мир, сэр.
Мистер Крокит окинул ее внимательным взглядом.
— Вы рассуждали о чувствах, — сухо сказал он. — А вы подумали о чувствах вашего преступного мужа?
— Прошу прощения?
— Мы приходим к нему, мадам, в последние часы его жизни и заявляем: «Женитесь на этой леди и умрите как можно скорее, дабы она могла иметь золоченые кареты и драгоценности». Что, по-вашему, почувствует бедняга, стоящий на краю вечности?
Кэролайн тотчас же стала подчеркнуто высокомерной.
— Полагаю, этот убийца не du monde?[25] — с сарказмом осведомилась она. — По-видимому, его положение в обществе слегка пониже моего?
— Что, если так, мадам?
— Тогда какое могут иметь значение его чувства? У него их попросту нет.
Внезапно они пришли в изумление гораздо большее, чем если бы приливная волна захлестнула Уайтхолл[26]. Ибо дверь гостиной распахнулась и на пороге возник покрасневший и запыхавшийся Элфред.
— Бони[27] разбит! — во весь голос сообщил он, забыв о манерах.
Эти слова прозвучали в элегантной комнате подобно ударам молотка по стеклу.
Они услышали, как толпа на площади распевает в двести с лишним глоток «Боже, храни короля».
— Извинитесь позже, — обернулась к лакею Кэролайн. — А пока забудьте об этикете. Иначе вы
