– Ну хорошо, хорошо! – кивнул инспектор, наморщив огромный нос. Часы в углу повернули свой лучезарный циферблат и стали добродушно отбивать полночь. – Поговорю с доктором Мэннингом, – продолжал Тейп, – и загляну наверх. И на этом, думаю, закончу на сегодня.
Когда он ушел, сэр Джордж поднялся из кресла. В волнении он принялся ходить туда-сюда перед камином.
– Это, говоря откровенно, начинает выглядеть все хуже, – сказал он. Теоретически эти преступления мог совершить какой-то грабитель, вор или лиходей. Но мы-то знаем, что посторонних в доме не было. Да если бы в замок и проник кто-то посторонний, получается, сегодня он крадет латные рукавицы, а завтра возвращается и с их помощью душит жертву? Чушь… Тут, как говорится, орудовал кто-то из своих. Иначе говоря, джентльмены, убийца среди нас.
Гонт наклонился к камину и вытряхнул пепел из своей трубки.
– Кстати, Джордж, – спросил он, – а когда были украдены латные рукавицы и тетива?
Сэр Джордж замялся и взглянул на Мэссея.
– Трудно сказать, – ответил тот. – Иногда лорд Рейл целый день проводил в Оружейном зале, иногда не заглядывал туда неделями. Он обнаружил пропажу тетивы два-три дня назад, а латных рукавиц – только сегодня. Поэтому и обрушился на меня. Когда что-то происходило, он винил меня. Я склонен полагать, что тетива и рукавицы исчезли одновременно.
– Вот это-то меня и настораживает, – сказал сэр Джордж. – Давайте все по порядку. Для начала, любой из нас может считаться убийцей Генри… лорда Рейла. Алиби удивительным образом отсутствует у всех нас на момент совершения преступления, то есть эти десять-пятнадцать минут после девяти тридцати. Я в это время был один в бильярдной. Совершенно, черт возьми, невероятно, чтобы я, не замеченный Брюсом и доктором Тэрлейном, прокравшись в Оружейный зал, убил его. Но, повторяю, я был один в бильярдной. Согласны?
– Послушай, что я тебе скажу, – нахмурился Тэрлейн.
– Потом, – отмахнулся сэр Джордж. – То же самое относится к Фрэнсису. Выпив виски, он куда-то ходил… Где он был в этот критический промежуток времени? Разумеется, нас невозможно заподозрить, но у нас нет алиби. Мистер Кестеван был один в своей комнате, писал какое-то письмо… потом пошел к леди Рейл. Кто может подтвердить, что это было именно так? Некому! У него, стало быть, тоже нет алиби. Теперь леди Рейл и доктор Мэннинг. Они должны были бы подтвердить показания друг друга, если бы примерно в половине десятого Мэннингу не стукнуло в голову, будто он оставил включенным двигатель своего автомобиля. Он спустился вниз, выяснил, что с автомобилем все в порядке, и что? А то, что у него тоже отсутствует алиби. Вуд и миссис Картер также нуждаются в подтверждении своего алиби. Вуд, оказывается, не слышал трезвона колокольчика, когда Фрэнсис попытался вызвать его. У Вуда, видите ли, на полную катушку работал проигрыватель. Мол, он и миссис Картер слушали псалмы. А может, он врубил проигрыватель, поставил на автомат стопку пластинок, а сам в это время находился в другом месте? Вот так-то! Ну и, разумеется, самое уязвимое положение у Патриции. Она находилась в Оружейном зале в момент совершения убийства. И что бы мы ни думали об этом, мы должны согласиться, что показания Патриции дискредитировали ее в глазах инспектора. И наконец, доктор Тэрлейн и Брюс. Хотя они и были вместе, они почти в таком же скверном положении, как Патриция. Фрэнсис напомнил, что в юриспруденции их показания определяются как преступный сговор. По их словам, произошло нечто такое, чего, как мы знаем, быть не могло. Теперь предположим, джентльмены, что по какой-то причине вы двое убили лорда Рейла. Можно клясться, что никто не входил в ту дверь, можно клясться в чем угодно, лишь бы все вам поверили, что убийца проник в Оружейный зал из донжона, через дверь, что за гобеленом. Только вы не знали, что эта дверь была заколочена. И ваше стремление отвести от себя подозрение вынудило вас выстроить версию, в которую трудно поверить.
Тэрлейн поежился, по спине у него пробежал холодок.
– Все это из области фантастики. И ты это прекрасно знаешь, – заметил Тэрлейн.
– Я знаю, что ничего не знаю. Я лишь предполагаю.
Наступила тишина. Гонт сидел в тени, закрыв глаза и сжимая в руке пустой стакан. Он дышал так ровно, что Тэрлейн подумал, не впал ли тот в хмельное забытье. Мэссей подошел к камину, поворошил поленья, пожал плечами. Все поглядывали друг на друга с неожиданным подозрением и почти враждебно…
– Джентльмены, – сказал сэр Джордж, – мы должны руководствоваться благоразумием. Необходимо все досконально выяснить, хотя бы ради самозащиты. Говорят, на воре шапка горит, а я скажу, что следует относиться с подозрением ко всякому, кто слишком громко кричит о своей невиновности.
– Вы имеете в виду меня? – спросил Кестеван своим пронзительным голосом.
– Я не имею в виду никого конкретно, – ответил сэр Джордж. – Давайте обсудим кое-какие детали… – Он замолчал, когда появился Фрэнсис. Лицо у него пылало, глаза покраснели, на губах играла кривая усмешка.
– Не кидайте на меня такие укоризненные взгляды, сэр Джордж, – сказал Фрэнсис. – А что это вы такие нахохленные?
Сэр Джордж промокнул вспотевший лоб.
– Кажется, я допустил бестактность, Фрэнк. Я высказал мысль, что ни у кого из нас нет алиби на момент убийства твоего отца. Да и на момент смерти Дорис тоже.
– Однако! – присвистнул Фрэнсис, подходя к камину. – Для начала хорошо бы выяснить, когда она умерла. Я лично не могу вспомнить.
– Я тоже не помню, – неожиданно для себя самого сказал Тэрлейн. – Мы все были в шоке. И я сомневаюсь, что в этот момент кто-либо взглянул на часы… Доктор Мэннинг сказал, что она была мертва минут десять к моменту, когда мы стояли возле ее тела. Вот и все!
– Давайте прикинем, – сказал Фрэнсис, протягивая руки к огню. – Вот Патриция появляется в гостиной, затем мы идем в Оружейный зал и стоим возле тела отца, потом выходим и учиняем Патриции допрос, далее Брюс уводит ее наверх… Вы, сэр Джордж, доктор Тэрлейн и я поговорили, потом я пошел за Кестеваном… Ну-ка! А мы точно знаем, сколько времени она была мертва? Я хочу сказать, способен ли врач определить время с такой точностью?
– Лично я сомневаюсь в этом. – Сэр Джордж покачал головой. – Лично я также задаюсь вопросом, не фигляр ли этот Мэннинг. Думаю, он крайне самонадеян и весьма высокого мнения о себе. Но давайте поверим ему.
