тетушки Стеффинс, и горничная, имени которой я не знаю. Держу пари, что с улицы пиво покупают именно они. Хорошо бы выяснить, кто из остальных трех любит посидеть в 'Герцогине Портсмут'. С этим заведением и я знаком. Фешенебельным его не назовешь, но обстановка там уютная... Итак?
'Два дня назад (2 сентября) мой информатор (прошу меня извинить, но имени его я пока не могу сообщить) разыскал меня и заявил, что знает, кто я и каковы мои намерения. Он предложил дальнейшую помощь, отказавшись объяснить, какими мотивами при этом руководствуется. По его словам, он видел у одной женщины две вещи, фигурирующие в списке украденного из универмага (полный список этих вещей приложен к рапорту от 28 августа). Эти две вещи: платиновый браслет с бирюзой, стоимостью 15 фунтов, и сделанные в начале восемнадцатого века карманные часы в золотом корпусе с надписью: 'Сделал Томас Книфтон из Лотбери', принадлежащие И. Карверу м выставленные на рекламной витрине 'Гембриджа'. Мой информатор сообщил также, что вечером 27 августа видел, как та же женщина сожгла в камине испачканные кровью коричневые лайковые перчатки'.
– Ну и ну! – вырвалось у Фелла.
– Да, видимо, в порядке домашней уборки. Совершенно очевидно, что какой-то человек хочет отправить кого-то другого на виселицу и ради этого готов пойти на тайную сделку с полицией. Только это еще не все. Слушайте дальше:
'Должен сказать, что до этого разговора ситуация выглядела следующим образом: мой информатор готов был предстать свидетелем на судебном процессе, но не хотел предварительно дать формальные показания, на основании которых мы могли бы потребовать ордер на арест, заявляя, что всю ответственность за арест должна взять на себя полиция...'
– Неглупый парень или, может быть, неглупая женщина, – прокомментировал Хедли. – Мне приходилось на своем веку встречать таких фискалов-любителей, но, должен сказать, что они производили исключительно мерзкое впечатление. Или, может быть, все было заранее задумано как ловушка? Сомневаюсь. Ну, тут еще есть вот что:
'Я предложил моему информатору помочь мне тайно проникнуть в дом, чтобы на свой страх и риск осмотреть подозрительные вещи и получить улики, достаточные для выдачи прокуратурой ордера на арест...'
– Это уже безумие! Как можно даже писать о таком в рапорте! Если бы об этом стало известно, каждый болван-журналист полгода поносил бы нас. Бедный наивный Эймс! Но главное еще впереди:
'...Однако, хотя ему и понравилась моя идея, он, опасаясь скомпрометировать себя, отказался оказать мне активную помощь. В результате я решил провести операцию собственными силами.
Сегодня, непосредственно перед тем, как я начал писать этот рапорт, события приобрели исключительно удачный для меня оборот. Один из жильцов дома (не мой информатор), пообещав дать мне свой поношенный костюм, предложил зайти за ним попозже вечером. Под различными предлогами я познакомился со всеми жильцами дома; в данном случае, воспользовавшись тем, что у нас примерно одинаковый рост, я попросил какой-нибудь старый костюм...'
– Речь, разумеется, о Боскомбе, – кивнул Фелл. Затянувшись, он задумчиво выпустил клуб дыма, расплывшийся над рапортом Эймса. – Если хотите знать, Хедли, все это мне очень не нравится. Дурно как- то пахнет. Может, Эймс и усмотрел в таком предложении просто причуду богатого джентльмена, но из-за этого он и умер. Хотел бы я знать, какое свинство готовили ему Боскомб и Стенли. И эти новые неясные следы бегут параллельно следам Джекки-потрошительницы...Боскомб не из тех, кто раздает свою старую одежду всяким бродягам. Скорее он хорошенько отчитал бы такого попрошайку и вышвырнул его вон. Похоже, что они со Стенли разыгрывали какую-то заранее хорошо продуманную игру. Есть там что-нибудь еще?
Хедли пробежал глазами конец рапорта.
– В основном это все. Пишет еще, что договорился встретиться с мистером X..., своим благодетелем, поздним вечером и излагает свой план. Он собирался зайти к Боскомбу, получить костюм, спрятаться, сделав вид, что ушел, а потом устроить маленькую экскурсию в комнату подозреваемой. Выражает надежду, что начальство простит ему небольшое нарушение законности... На кой черт надо было это писать? Рапорт составлен 4 сентября, в пять часов дня. Подпись: Д. Ф. Эймс... бедняга!
Наступила тишина. Хедли бросил на стол рапорт и, только сейчас заметив, что держит в руке сломанную почти пополам гитару, отшвырнул ее в сторону.
– Вы правы, Фелл. Что-то тут действительно дурно пахнет, но не могу пока только понять, откуда идет душок. Может, – потому, что у меня еще слишком мало конкретных фактов. Итак...
– Надеюсь, вы уверены, что рапорт написан самим Эймсом? – перебил Фелл.
– Что? Конечно. Никаких сомнений. Даже если бы я и не знал его почерка, так он сам передал мне рапорт из рук в руки. Разумеется, он и писал его. И что бы там я ни говорил, мне не хочется, чтобы у вас создалось впечатление, будто Эймс был каким-то дурачком. Ни в коем случае. Какие-то основания изложить все это у него были, так что...
– А чувство юмора у него было? – невинным тоном поинтересовался Фелл. – Он, случайно, не любил немного, – разумеется, безобидно, – пожонглировать фактами?
Хедли погладил подбородок.
– Если даже так? Полагаю, однако, что чувство юмора не было у него настолько гипертрофированным, чтобы выдумать историю о сжигающей окровавленные перчатки женщине, лишь бы посмешить весь Скотленд Ярд. Послушайте, – почти умоляюще обратился он к доктору, – вы-то сами не сомневаетесь в том, что Джекки-потрошительница где-то здесь, в доме?
– Не вижу причин сомневаться. В любом случае по крайней мере один убийца в доме есть – и притом на редкость гнусный... Давайте поступим так: я расскажу, что тут произошло, а вы сами сделаете выводы.
Фелл говорил скупо, сонным голосом, но не упустил ни одной детали. Мелсону казалось, что мозг его окутал туман, еще более густой, чем сигарный дым, заполнивший комнату. Доктор Фелл еще не закончил свой рассказ, как Хедли уже вскочил с места и крупными шагами стал расхаживать по комнате. Наконец доктор умолк и, шумно затянувшись, махнул рукой, давая понять, что закончил. Хедли остановился перед одной из витрин.
– Ну, так, – кивнул он, – кое-что прояснилось, но многое стало еще туманнее. Ясно, по крайней мере, почему вы решили, что на крыше был мужчина и та блондиночка собиралась с ним встретиться...
Чуть нахмуривлись, Фелл кивнул:
