и рядом с дверью дома номер 18 — вы видите уличный фонарь. Чуть позади и тоже справа витрина ювелирного магазина. Она была освещена, хотя и не ярко. Можете объяснить мне, каким образом два человека, стоявшие там, где я стою теперь, могли ошибиться, утверждая, что не видели никого рядом с Флеем?
Суперинтендент повысил голос, и улица отозвалась ироническим эхом. Брошенная газета, снова подхваченная вихрем, понеслась по тротуару. Ветер свистел среди труб, как в туннеле. Черная накидка доктора Фелла развевалась позади него, а лента очков пустилась в дикую пляску.
— Освещенная витрина… — повторил он. — А в магазине кто-нибудь был?
— Нет. Уизерс подумал об этом и зашел проверить. Светилась только витрина — окно и дверь были закрыты решеткой, как теперь. Никто не мог ни войти, ни выйти. Кроме того, магазин был слишком далеко от Флея.
Доктор Фелл вытянул шею, огляделся вокруг, потом подошел к витрине. Внутри находились дешевые кольца и часы на бархатных подносах, несколько подсвечников, а посредине большие немецкие часы с циферблатом в виде солнца и двумя мигающими глазами, начинающие бить одиннадцать. Фелл уставился на циферблат, который производил неприятное впечатление, напоминая лицо, с идиотской усмешкой разглядывающее место, где убили человека. Потом доктор вернулся к середине улицы.
— Витрина находится с правой стороны, — заметил он, — а Флея застрелили в спину слева. Если мы согласимся, что убийца приблизился с левой стороны — или, по крайней мере, что револьвер прилетел оттуда… Не знаю! Даже если допустить, что убийца мог ходить по снегу, не оставляя следов, можем мы хотя бы установить, откуда он пришел?
— Он пришел отсюда, — раздался голос.
Казалось, эти слова принес порыв ветра. На мгновение Рэмпоул испытал еще больший шок, чем во время расследования дела Четтерхэмской тюрьмы.[30] Ему представились летающие предметы и слова, произносимые человеком-невидимкой, подобно шепоту, который вечером слышали два свидетеля. Но, обернувшись, он увидел объяснение. Крепко сложенный молодой человек с румяным лицом и в сдвинутой на лоб шляпе-котелке, придававшей ему зловещий облик, спускался по ступенькам от открытой двери дома номер 18. Отсалютовав Хэдли, он широко усмехнулся.
— Он пришел отсюда. Я Сомерс, сэр. Помните, вы просили меня выяснить, куда шел этот француз, когда его убили? И у какой квартирной хозяйки был подозрительный жилец, который мог оказаться тем, кого мы ищем? Ну, я разузнал насчет странного жильца, и найти его будет нетрудно. Он пришел отсюда. Простите, что прервал вас.
Хэдли, пытаясь скрыть, что случившийся «перерыв» не доставил ему удовольствия, пробормотал какую-то любезность. Его взгляд устремился к дверному проему, где переминалась с ноги на ногу еще одна мужская фигура.
— Нет, сэр, это не жилец, — объяснил Сомерс, снова усмехнувшись. — Это мистер О'Рорк из мюзик- холла, который опознал француза прошлой ночью. Он помог мне сегодня утром.
Фигура шагнула из тени и спустилась по ступенькам. Несмотря на тяжелое пальто, мужчина казался худым, но крепким, а быстрая упругая походка выдавала акробата или канатоходца. Держался он вежливо и непринужденно, а говоря, слегка отклонялся назад, как человек, которому нужно пространство для жестов. Лицо его было смуглым, как у итальянца, и эффект усиливали роскошные черные усы с вощеными кончиками, лихо закрученные под крючковатым носом. В уголке рта торчала кривая трубка, которой он попыхивал с явным удовольствием. Окруженные морщинками голубые глаза весело поблескивали, а представляясь, он сдвинул назад щегольскую светло-коричневую шляпу. О'Рорк обладал ирландской фамилией, итальянским псевдонимом и американским акцентом, но в действительности, как он объяснил, был канадцем.
— Мое полное имя Джон Л. Салливан О'Рорк. Кто-нибудь знает мое второе имя? Я — нет. И мой папаша тоже не знал. Л. — все, что мне известно. Надеюсь, вы не возражаете, что я встреваю в разговор? Понимаете, я знал старину Чокнутого… — Он сделал паузу, усмехнулся и подкрутил ус. — Вижу, джентльмены, вы глазеете на мои метелки. Все так делают. Начальству пришло в голову, что было бы неплохо, если бы я походил на парня из этой чертовой песенки. Они настоящие, не сомневайтесь! — Он потянул себя за усы, и его лицо омрачилось. — Чертовски жаль старину Чокнутого… Еще раз простите.
— Все в порядке, — успокоил его Хэдли. — Спасибо за помощь. Это избавило меня от визита к вам в театр.
— Я все равно сейчас не работаю. — О'Рорк извлек из-под пальто левую руку. Запястье было в гипсе и на перевязи. — Будь я поумнее, то последовал бы за Чокнутым вчера вечером. Но не буду вам мешать…
— Если вы пройдете в дом, сэр, — снова заговорил Сомерс, — я покажу вам кое-что важное. Хозяйка одевается внизу — она расскажет вам о жильце. Несомненно, это тот, кто вам нужен. Но сначала я бы хотел, чтобы вы взглянули на его комнаты.
— А что там такое?
— Ну, сэр, прежде всего кровь, — ответил Сомерс. — И очень странная веревка. Вас она наверняка заинтересует, как и многое другое. Этот парень — взломщик; во всяком случае, жулик, судя по его снаряжению. Он вставил в дверь специальный замок, чтобы мисс Хейк — домохозяйка — не могла войти. Но я воспользовался одной из своих отмычек — тут нет ничего незаконного, сэр, — парень, очевидно, смылся. Мисс Хейк говорит, что он снял комнаты довольно давно, но с тех пор пользовался ими только один или два раза.
— Ладно, пошли, — сказал Хэдли.
Закрыв за ними дверь, Сомерс повел их по мрачному коридору и вверх по лестнице на третий этаж. На каждом этаже узкого дома помещалась одна квартира, тянущаяся от передней до задней стены здания. Дверь на верхнем этаже — возле лестницы, ведущей на крышу, — была распахнута; новый замок поблескивал над обычной замочной скважиной. В темном коридоре виднелись три двери.
— Сначала сюда, сэр. — Сомерс указал на первую дверь слева. — Это ванная. Мне пришлось положить шиллинг в электросчетчик, чтобы зажечь свет.
Он нажал кнопку выключателя. Ванная представляла собой переделанную кладовую с глянцевой бумагой под кафель на стенах, потертым линолеумом на полу, ржавой ванной с газовой колонкой и покосившимся зеркалом над умывальником с тазом и кувшином.
— Конечно, помещение пытались убрать, сэр, — продолжал Сомерс. — Но в ванной еще видны красноватые следы, где выливали воду. Там он мыл руки. А за этой бельевой корзиной…
Театральным жестом он отодвинул корзину в сторону, покопался в пыли и достал еще влажное полотенце с темно-розовыми пятнами.
— Этим он вытирал одежду, — объяснил Сомерс.
— Отличная работа, — одобрил Хэдли. Он взял тряпку, бросив взгляд на Фелла, и отложил ее. — Пойдем в другие комнаты. Меня заинтересовала веревка.
Атмосфера чьей-то личности присутствовала в комнатах так же ощутимо, как желтый свет электрических ламп и едкий запах химикалий, который не смог перебить даже крепкий табак О'Рорка. Здесь было логово во всех смыслах этого слова.[31] Окна просторной передней комнаты прикрывали тяжелые задернутые портьеры. Под яркой лампой на широком столе лежал целый ассортимент маленьких орудий из стали или проволоки с закругленными и кривыми кончиками («Отмычки!» — пробормотал Хэдли и присвистнул), набор замков и стопка бумаги. Здесь также находились микроскоп, коробочка с предметными стеклами, подставка для химикалий с пробирками, снабженными ярлычками, этажерка с книгами и маленький железный сейф в углу.
— Если это взломщик, — заметил суперинтендент, — то самый современный и образованный из всех, каких я встречал за долгое время. Не знал, что этот трюк известен в Англии. Взгляните на сейф, Фелл. Узнаете этот метод?
— Сверху вырезана большая дыра, сэр, — сказал Сомерс. — Если он использовал ацетиленовую горелку, то это самая аккуратная работа с ацетиленом, которую я видел.
— Нет, не думаю, — возразил Хэдли. — Работа была куда аккуратнее и гораздо проще. Это препарат Круппа. Я не силен в химии, но думаю, что это смесь порошкового алюминия и окиси железа. Вы насыпаете смесь на крышку сейфа, добавляете… как его… порошковый магний и подносите спичку. Препарат не
