странным вам может показаться то, что покойный, ранее выражавший при свидетелях совсем иные чувства к обвиняемому, пьет за его здоровье и дает согласие на брак. Но что за этим следует?
Сэр Уолтер возобновил чтение: «Я выпил около полстакана виски с содовой, когда почувствовал, что у меня кружится голова и что я теряю сознание. Я пытался заговорить, но не смог. Я понял, что в напиток, очевидно, добавили какой-то наркотик, и стал падать лицом вниз. Последнее, что я помню, – как мистер Хьюм спросил: «Да что с вами? Вы с ума сошли?» Когда я пришел в себя, то сидел на том же стуле, хотя помнил, что упал с него. Мне было скверно. Я посмотрел на часы – было половина седьмого. Потом я увидел ногу мистера Хьюма с другой стороны стола. Он лежал мертвый, каким вы его нашли. Не понимая, что произошло, я крикнул, чтобы он встал. Обойдя комнату, я заметил, что одна из стрел исчезла со стены. Я подошел к двери и обнаружил, что она заперта на засов изнутри. Тогда я обследовал ставни и увидел, что они тоже заперты изнутри. Мне пришло в голову, что меня могут заподозрить в убийстве, поэтому я стал искать стаканы с виски, которые наполнил мистер Хьюм, но не смог их найти. Графин с виски стоял на буфете снова полный, а сифон с содовой выглядел нетронутым. Рядом находились четыре чистых стакана, но я не знаю, были ли среди них два, которыми пользовались мы. Вскоре после этого я снова подошел взглянуть на дверь. Тогда я заметил пыль на моей руке, на которую вы позже обратили внимание. Я вернулся и посмотрел на стрелу. В этот момент в дверь постучали, и я открыл ее. В комнату вошел крупный мужчина, которого вы называете Флемингом, а за ним слуга с кочергой. Мисс Джордан осталась в дверях. Это все, что я могу вам сообщить. Я ни разу не прикасался к стреле».
Послышался шелест, когда сэр Уолтер перелистал страницы с отпечатанным текстом и отложил их.
– Да он же просто сумасшедший! – прошептала Леопардовая Шкура.
– Ты так думаешь, дорогая? – отозвалась Уродина. – Как ты наивна! По-моему, он хочет, чтобы о нем так думали.
– Члены жюри, – продолжал сэр Уолтер, с озадаченным видом разводя руками, – я не собираюсь комментировать это заявление и показания, которые дадут свидетели и полиция. Какую интерпретацию даст столь необычному заявлению обвиняемый или мой ученый друг, мне неизвестно. Корона придерживается мнения, что обвиняемый, застав Эйвори Хьюма решительно противящимся его матримониальным планам, поссорился с ним и жестоко убил старика, не причинившего ему никакого вреда. В заключение должен напомнить вам следующее. Ваша задача – решить, подтверждают ли доказательства, которые Корона представит вам, обвинение в убийстве. Если вы сочтете, что Корона не доказала обвинение, не оставляя сомнений, без колебаний исполняйте свой долг. Говорю откровенно, что Корона не в состоянии объяснить причину внезапного антагонизма жертвы по отношению к обвиняемому. Но суть не в этом, а в том, какой эффект этот антагонизм оказал на подсудимого. Сам по себе антагонизм является фактом, и вы можете считать его отправным пунктом в цепи фактов, которые мы вам представим. Если же вы решите, что обвинение доказано без каких-либо сомнений, не превращайте слабость характера подсудимого в фактор его защиты и без колебаний приговорите его к высшей мере наказания.
Глава 2
ВЗГЛЯНИТЕ НА ФОТОГРАФИЮ НОМЕР 5
Генеральный прокурор сел, и со стола солиситоров ему протянули стакан воды. Судебный пристав, который на цыпочках проходил мимо присяжных, наклонившись, чтобы не заслонять им обвинителя, выпрямился. Мистер Хантли Лотон, ассистент сэра Уолтера, поднялся для допроса свидетелей. Первые два из них были официальными лицами, и их быстро отпустили. Харри Мартин Кумб, полицейский фотограф, удостоверил подлинность снимков, сделанных в связи с преступлением. Лестер Джордж Фрэнклин, землемер района Вестминстер, дал показания относительно обследования им дома 12 на Гроувнор-стрит и предъявил планы дома. Копии раздали членам жюри. Мистер Хантли Лотон, чьи манеры отличались некоторой напыщенностью, плохо гармонировавшей с крючковатым носом, задержал свидетеля.
– Насколько я понимаю, 5 января по требованию детектива-инспектора Моттрама вы произвели обследование комнаты, именуемой кабинетом, в доме 12 на Гроувнор-стрит?
– Да.
– Вы обнаружили какие-либо средства входа или выхода в этой комнате, помимо двери и окон? Нечто вроде потайного входа?
– Нет.
– Стены были фактически однородными?
Молчание.
– Обвинитель спрашивает вас, – пояснил судья Рэнкин, – не было ли в стенах пустот.
В спокойном, мягком голосе ощущались здравомыслие, способное сводить все факты к их подлинным ценностям, и умение властвовать над залом суда.
– Пустот, милорд? – переспросил свидетель. – Разумеется, нет.
Судья с любопытством посмотрел на мистера Лотона, и ручка в его пухлых пальцах заскользила по странице в книги записей.
– Не было даже щели, достаточно широкой, чтобы пропустить стержень стрелы? – допытывался обвинитель.
– Нет, сэр. Ничего подобного.
– Благодарю вас.
Перекрестного допроса не было – Г. М. молча покачал головой и сгорбил плечи под мантией. Он сидел в той же статичной позе, и оставалось надеяться, что он не сверлит присяжных злобным взглядом.
– Вызовите Амелию Джордан.
Мисс Джордан препроводили на свидетельское место – в узкую кабинку, стоящую под прямым углом между скамьями жюри и судейской скамьей. По-видимому, в обычных обстоятельствах она была спокойной и деловой женщиной. Но сейчас она споткнулась, поднимаясь по ступенькам к месту свидетеля, и было заметно, что женщина явно нервничала, произнося слова присяги. Явилась ли нервозность причиной того, что она споткнулась, или наоборот – мы не могли определить, но женщина густо покраснела. К тому же она явно страдала каким-то недугом. Амелия Джордан явно перешагнула тридцатилетний рубеж. У нее были каштановые волосы и голубые глаза под маленькими хромированными очками, едва заметными на привлекательном, но иссушенном болезнью лице. Одежда вызвала благоприятные отзывы двух женщин, сидящих позади нас. На ней было все черное – в том числе шляпка с козырьком, как у фуражки.
