в лимузине.
— Но мы сейчас не можем никого принимать! — воскликнула Вирджиния. — Мне очень жаль. Я не знала…
— Не знали? Прошу прощения, леди Брейс, но я передал вам сообщение сразу по прибытии.
— Да, помню. Но мы были взволнованы, доктор, и, очевидно, это выскочило у меня из головы. Том! Ты должен повидать ее!
— Пусть меня повесят, ангел, если я это сделаю! Пускай ждет. У меня полно своих проблем. Если водитель такси может ждать четыре с половиной часа, а эти двое в библиотеке — столько времени копаться в словаре, значит, миссис Хорнби Буллер-Керк в состоянии потерпеть, пока я допью чай. Не говорите ничего этой леди, доктор, и большое вам спасибо.
Доктор Эшдаун с поклоном удалился, еще раз усмехнувшись напоследок. В наступившей благословенной паузе десятый виконт погнал воображаемую полицейскую машину к северной стороне Телфорда. Вирджиния утешила себя глотком чаю.
— Том, — промолвила она, — раньше мне казалось, что было бы очень забавным жить как в Сумасшедшем Доме, или как правильно называют этот аттракцион? Но когда такое действительно происходит в спокойном романтическом месте вроде Телфорда, это не забавно. Это ужасно.
Ее супруг поднялся, подошел к окнам и высунул голову в одно из них.
Как и в Дубовой комнате, окна здесь открывались наподобие маленьких дверей. Каждое имело современный замок с ручкой на стержне и состояло из продолговатых панелей чуть больше растопыренной руки старшего инспектора Мастерса. Заходящее солнце играло на стеклах. Том смотрел вдоль стены дома в сторону Дубовой комнаты.
— Том! — сказала Вирджиния, глядя на дверь столовой. — Как ты думаешь, что они делают?
— Расследуют, конечно. — Голос Тома, высунувшего голову наружу, звучал приглушенно. — Уже некоторое время не слышно пения Г. М. Помнишь его слова и выражение лица, прежде чем он вышел из столовой, узнав, что Мастерс разгадал тайну запертой комнаты?
— Нет-нет, я не имела в виду…
— Он сказал: «Карузо, дело дрянь. Трава станет красной, а вода потечет снизу вверх, если эта ищейка решит проблему раньше старика». Г. М. был раздосадован, Джинни. Но почему он придает такое значение царапине на внутренней стороне двери Дубовой комнаты? И каким образом решение может зависеть от того, что у одного из чертовых родственников Мастерса есть радиомастерская?
— Том! Дорогой!
— А? — отозвался Том, втянув голову назад и повернувшись к жене.
— Я имела в виду не сэра Генри и синьора Равиоли, а папу и мисс Чизмен. Они в библиотеке уже четыре с половиной часа!
— Ничего особенного, старушка. Помню времена, когда ты и я…
— Пожалуйста, дорогой, не говори так! Это меня шокирует — я даже слушать не желаю. Кроме того, столько времени… Это просто невозможно!
— Конечно, но нужно сделать скидку на разговоры в промежутках между…
— Бенсон! — воскликнула Вирджиния, повернувшись к двери. — Вы наш спаситель! Входите!
Бенсон уже вошел. Каждый, кто хорошо его знал, понял бы, что он только что испытал величайший духовный опыт.
Тем не менее ни один мускул не дрогнул на его румяном лице под седыми волосами.
— Вы только что из библиотеки, Бенсон? — спросила Вирджиния.
— С наблюдательного поста снаружи, слева от двери, миледи.
— Неужели вы проторчали там все это время? — воскликнул удивленный Том.
В атмосфере повеяло легким упреком.
— Поскольку ваше лордство недвусмысленно выразили такое желание и впоследствии не отменяли приказ, я счел бы недостойным обмануть ваше доверие, милорд.
— Конечно, Бенсон, не имеет значения, что делает мой отец, — небрежным тоном произнесла Вирджиния, — но происходило ли в библиотеке что-либо необычное?
— Нет, миледи. Ничего, что бы я рискнул описать как необычное.
Взгляд дворецкого устремился в угол потолка. Следует отметить, что Бенсон обладал величайшим умением быстро менять тему разговора.
— Хотя это едва ли касается человека, занимающего мое положение, миледи, я хочу выразить вам запоздалую благодарность, что не смог сделать вчера вечером.
— Благодарность? За что?
— С признательностью напоминаю, что дипломатические усилия вашей милости предотвратили присутствие сэра Генри Мерривейла на предполагаемом показе здесь, в Телфорде, фильма под названием «Вечер в опере». Хотя прислуга информировала меня, что показ не состоялся, это ни в малейшей степени не умаляет значения вашей великодушной дальновидности. Ведь вам известно, миледи, что на следующей неделе сэр Генри дает концерт в Дамском церковном обществе Грейт-Юборо?
— Миссис Хорнби Буллер-Керк! — воскликнула Вирджиния, приподнявшись со стула и сев снова.
— Да, миледи. Позволю себе объяснить смысл моих слов. Сэр Генри, хотя и обладает мощным и весьма оригинальным интеллектом, в то же время подвержен внушению идей. К счастью, одна идея, касающаяся концерта, еще не приходила ему в голову. Но боюсь, что если бы он посмотрел этот фильм…
Том Брейс провел рукой по наморщенному лбу.
— К чему вы клоните? — осведомился он.
Бенсон кашлянул.
— Когда вы поближе познакомитесь с сэром Генри, милорд, то узнаете о его страсти к маскарадным костюмам и фальшивым бородам неординарной длины и пышности.
— Но он же не станет напяливать фальшивую бороду для концерта в церковном обществе! Она бы только мешала ему петь!
— Да, милорд. С другой стороны, остается вопрос о маскарадном костюме. Я уже упоминал ее милости о пристрастии сэра Генри к шотландским песням, особенно обладающим якобитским[61] политическим привкусом.
— Как будто мы этого не знаем! — простонал Том, бросив взгляд на окна. — Он трижды спел «Лох- Ломонд» и «Быструю ладью». Томми так бешено аплодировал, что ему пришлось бисировать.
— Совершенно верно, милорд. Если бы сэру Генри пришло в голову петь «Лох-Ломонд» в зале Дамского церковного общества, облачившись в килт,[62] хайлэндский[63] берет с пером и, вероятно, прицепив шпагу, то боюсь, подобное зрелище вызвало бы у публики сильные эмоции определенного рода.
— Хм! Может быть, в этом что-то есть.
— Благодарю вас, милорд. Должен признаться, меня также не обрадовало упоминание мистера Мастерса об опере. Конечно, басовая партия в «Фаусте» не является главной. Тем не менее она могла бы привлечь сэра Генри, так как позволила бы ему выпрыгнуть на сцену с выходной репликой «Ме voici»[64] в красном трико Мефистофеля.
Вирджиния наблюдала за Бенсоном, как бабушка за расшалившейся внучкой.
— Бенсон!
— Да, миледи?
— Вы опять пытаетесь увести нас от темы. Вы не хотите говорить о том, что произошло в библиотеке!
— Уверяю вас, миледи…
— Пожалуйста, Бенсон, ограничьтесь ответами «да» или «нет»… Впрочем, это слишком, но не отвлекайтесь! Мы знаем, что вас удерживает природная деликатность, но сейчас можете говорить свободно. Что произошло, когда они вошли туда?
Лицо Бенсона выразило едва заметное облегчение.
— Если я могу так выразиться, миледи, отец вашей милости был очень великодушен.
— Папа?
