В окруженном прозрачными морскими водами, обычно полусонном труднодоступном селении Хора Сфакион[45] царило непривычное оживление. Уже пару дней в порту сходили на берег и отправлялись куда-то по узким и крутым улочкам селения со своими чемоданами женщины со всех концов Европы. Любопытнее всего было то, что чужестранки не удостаивали своим вниманием ни одну из небольших городских гостиниц, предлагавших ночлег путешественникам своими яркими вывесками. Женщины, походившие одна на другую озабоченным выражением лица и длинными волосами, неизменно стучались в дверь бело-голубого дома старой Амарии, пользовавшейся репутацией колдуньи и знахарки из древнего рыбацкого рода Крита.
Амария ничего никому не объясняла и уклонялась от любых вопросов. Закупив множество разной снеди, она затворила двери своего дома и ставни на его окнах, предварительно окурив лестницу благовонным тимьяном.
Никто не сомневался, что в доме Амарии собрались колдуньи, но привыкшие к странностям старухи местные рыбаки не придали этому особого значения, забыли о нашествии женщин и отправились в таверну к Горгию пить рецину,[46] обсуждать погоду, играть в кости и биться об заклад на то, сколько туристов сумеет в этом сезоне преодолеть восемнадцатикилометровое ущелье Самарья.[47]
Несмотря на окружавшие ее прохладные, выбеленные известью стены и освежающий морской ветерок, задувавший с тенистой террасы, Селену кидало то в жар, то в холод. Она сидела рядом с Карен, которая держала ее руку в своей и постоянно дружеским пожатием напоминала подруге о том, что прибыла сюда защищать ее, и что Селена может на нее рассчитывать.
Селена сама решила собрать Совет в Хора Сфакионе — самом сердце земель рода Цинулис среди владений племени скифов, но, несмотря на рукопожатия Карен, на умиротворяющий средиземноморский ландшафт и добрые отношения, связывавшие когда-то старую Амарию с матерью Селены Деметрой, чувствовала на себе множество гневных взглядов.
Западные омниоры, присланные своими кланами на Крит для участия в Совете, смотрели на Селену с немым укором, как на погубившую их будущее, рисовавшееся теперь всем в самых мрачных тонах.
В президиум Совета были избраны известная писательница, прекрасная Лилия из Клана Журавля; знаменитая ученая и мать многочисленного семейства хитроумная Ингрид из Клана Саламандры; видный биолог, строгая Валерия из Клана Дельфина и очень молодой мастер боевых искусств Аврелия, заменившая на посту Предводительницы Клана Змеи свою недавно скончавшуюся бабку Лукрецию из рода Лампедуза. Председательствовали же на Совете сидевшие на определенном расстоянии одна от другой суровая Людмила из карпатского Клана Козы и добродушная на вид Крисельда, ставшая после гибели Деметры Предводительницей Клана Волчицы.
Президиум явно разделился на две фракции, одна из которых была настроена очень воинственно и отнюдь не благоволила роду Цинулис. Возглавляла эту фракцию Людмила из Клана Козы, единолично председательствовавшая на всех советах, пока Крисельда томилась пленницей в Тусклом Мире.
Категоричная в суждениях, фанатичная и консервативная в убеждениях, Людмила держала Совет в кулаке при активной поддержке со стороны Лилии из Клана Журавля и Ингрид из Клана Саламандры.
Во вторую фракцию, возглавляемую Валерией, входила еще слишком молодая и неопытная Аврелия и рассеянная Крисельда, рассматривавшая присутствующих омниор отсутствующим взглядом, словно не понимая, кто они такие и зачем здесь собрались. С такими помощницами Валерия не слишком надеялась убедить представительниц западных кланов смилостивиться над Селеной и Избранницей.
Каждой клеткой тела Селена чувствовала враждебность Лилии, Ингрид и Людмилы. Ничего нового в этом для нее не было. Эти три омниоры открыто выступили против нее при самой первой их встрече, состоявшейся в горном селении на Буковине еще до рождения Анаид. Но также глубоко она ощущала безоговорочную поддержку своей давней подруги Валерии. Надежду в сердце Селены вселял и решительный вид улыбавшейся ей внучки великой Лукреции — Аврелии.
Селене нравилась эта решительная омниора — стриженая, в футболке с короткими рукавами, не скрывавшими ее мускулистых рук. Именно Аврелия обучила Анаид боевому искусству Клана Змеи. Но она была очень молода и стала предводительницей своего клана так недавно, что ее голос на Совете еще не приобрел достаточного веса.
Единственная присутствующая на совете родственница Селены — Крисельда — совершенно не походила на вызывавшую безотчетное уважение одним своим видом Деметру. Крисельда сидела с потерянным видом, постоянно озираясь по сторонам и улыбаясь всем, с кем ей случалось встретиться взглядом. Разглядывая ее круглое лицо и добрые серые глаза, Селена не на шутку тревожилась за психическое здоровье тети, проведшей изрядно времени пленницей в безвременье созданного Кровавой Графиней Тусклого Мира. Скорее всего сидение на берегах призрачного озера не прошло для рассудка Крисельды, утратившей прочные связи с реальным миром, бесследно.
Отогнав печальные мысли, Селена прислушалась к мелодичному голосу выступавшей красавицы Лилии из Клана Журавля. Как и можно было предположить, та рисовала словесные картины, полные апокалипсического будущего:
— Что же станет с нами, омниорами, если Избранница предаст нас и встанет во главе одиор, воцарившись с Жезлом Власти в руках? Что станет с нашими дочерьми и внучками? Чего им будет ждать? На что надеяться? На протяжении жизни многих поколений нас объединяла вера в пришествие Избранницы. Благодаря этой вере мы преодолевали трудности, не падали духом в тяжелые времена и, оплакав погибших, вновь собирались с силами. Однако, если Избранницу не подготовили должным образом и не направили на истинный путь, ведущий к исполнению ее священного предназначения, если она растерялась и, в конце концов, вступила на ложную тропу, предначертанную ей Проклятием Одии, тогда конец омниор, — то есть наш с вами конец — не за горами. Тщетно передавали мы нашим дочерям накопленные из поколения в поколения знания, тщетно наставляли их на истинный путь и пеклись о процветании наших кланов. Тщетно трудились омниоры-ученые, изучавшие знамения и толковавшие пророчества посредством филологии, астрономии или математики…
Селена больше не могла этого слышать. У нее звенело в ушах. Хотя Лилия и говорила общие фразы, Селена не сомневалась, что, в конечном итоге эта виртуозно владевшая словом писательница повернет свою речь так, что повинной в скорой и неминуемой гибели всех омниор окажется именно она, Селена.
Кого, как не ее, имела в виду Лилия, когда говорила, что «Избранницу не подготовили должным образом и не направили на истинный путь, ведущий к исполнению ее священного предназначения»?! Кого, как не мать, винить в том, что ее дочь не различает разницы между добром и злом?!
Речь Лилии завершилась бурными аплодисментами собравшихся, к которым Селена, конечно, и не подумала присоединяться.
Настала очередь выступать Людмиле. Если Лилия ограничилась прозрачными намеками, карпатская омниора наверняка намеревалась пригвоздить Селену к позорному столбу. Не скрывая этого, Людмила сразу взяла быка за рога.
— Причиной нашей трагедии является присутствующая здесь мать Избранницы, своим безответственным поведением пробудившая в свое время страшную Баалату, но тогда прощенная нами из уважения к ее матери Деметре. Я говорю о непокорной омниоре из Клана Волчицы Селене Цинулис. Сама не питая ни к кому уважения, Селена не привила его и своей дочери. Как могла Селена, с ее пренебрежением к собственному клану, научить дочь относиться к нему почтительно?! Не помогла она и юной Анаид побороть вставшие на ее пути искушения. Селена не спасла заблудшую девочку и не наставила ее на истинный путь…
Карен заметила, что Селена напряглась, нахмурилась и сжала кулаки, хотя при этом у нее дрожали губы. На Селену смотрели сейчас сотни глаз, и ей было ужасно плохо от мысли о том, что это она все погубила и при этом потеряла свою единственную дочь.
Карен было очень обидно за лучшую подругу. Она болезненно морщилась от каждого слова Людмилы.
«Зачем лишний раз говорить то, что все и так знают? Чтобы сделать больно Селене? Хорошо, пусть она оказалась не на высоте и не воспитала Избранницу должным образом, но сейчас-то зачем сыпать соль на ее раны? Неужели омниоры собрались здесь только для того, чтобы поиздеваться над несчастной матерью?»
