мир нас окружает? Гораздо важнее, как мы умеем, преодолевая себя, жить в этом мире, делать его более человечным. Глядя вверх, на звезды, устремляясь по неведомым тропам Времени и Пространства, мы идем к себе, пытаясь понять, кто мы и для чего появились во Вселенной. И помогают нам в этом люди высокого духа и выдающегося мастерства.
И к ним, несомненно, принадлежит французский писатель-фантаст Франсис Карсак.
Часть I
ПРИШЕЛЬЦЫ
Пролог
В то мартовское утро я звонил у дверей моего старого друга доктора Клэра, даже не подозревая, что вскоре услышу самый невероятный, самый фантастический рассказ. Я сказал «старого», хотя нам обоим недавно минуло тридцать, но мы дружим с детства и только года четыре назад как-то потеряли друг друга из виду.
Дверь открыла, вернее, чуть приоткрыла, старуха в черном платье, какие носят все пожилые женщины в этих краях.
— Если вы на прием, — проворчала она, — то доктор сегодня не принимает, возится со своими опытами!
Клэр — превосходный врач, но он не практикует. Довольно приличное состояние позволяет ему почти все свое время посвящать сложным биологическим изысканиям. В отцовском доме близ Руффиньяка он оборудовал лабораторию, которая, даже по отзывам иностранных ученых, была одной из лучших в мире. Отличаясь большой скромностью, Клэр в редких письмах ко мне лишь вскользь упоминал о своих исследованиях, но, судя по слухам, ходившим среди медиков, я догадывался, что он был одним из тех рассеянных по всему миру энтузиастов, которые подходят к разрешению проблемы рака.
Старуха недоверчиво рассматривала меня.
— Нет, мне врачебная помощь не нужна, — ответил я. — Просто скажите доктору, что его хотел бы видеть Франк Бори.
— Ах, значит, вы и будете месье Бори? Тогда другое дело. Он вас ждет.
В это время из коридора послышался глубокий, низкий голос:
— Что случилось, Мадлена? Кто там?
— Это я, Сева!
— Черт побери! Входи же!
От своей русской родни по матери Клэр унаследовал шаляпинский бас, статную фигуру сибирского казака и имя Всеволод; от отца, чистокровного француза-южанина, ему достались смуглая кожа и такие темные волосы, что мы в своей студенческой компании прозвали его Черный Свет. [1]
Он приблизился ко мне, сделав два широченных шага, едва не вывихнул мне кисть могучим рукопожатием, заставил присесть добродушным шлепком по плечу — это меня-то, игравшего форвардом в регби! — и, вместо того чтобы, как обычно, сразу пригласить к себе в кабинет, почему-то потащил обратно к двери.
— Какой прекрасный день! — торжественно провозгласил он. — Ты приехал — и солнце сияет! Правда, я ждал тебя только к вечеру с автобусом…
— Я приехал на своей машине. Но прости, может, я некстати?.
— Что ты, совсем нет! Я чертовски рад тебя видеть. Как твои дела? Что с вашей новой батареей?
— Тс… не спрашивай. Ты ведь знаешь, я не могу об этом рассказывать.
— Ладно, ладно, таинственный атомщик! Кстати, спасибо за посылку с радиоактивными изотопами. Они мне сослужили добрую службу. Но больше я не стану морочить вам голову подобными просьбами. У меня есть кое-что получше.
— Получше? — удивился я. — Что же это?
— Тсс…не спрашивай, — передразнил он меня. — Я не могу об этом рассказывать!
В коридоре позади нас послышались легкие шаги, и мне показалось, что за полуотворенной дверью мелькнул тонкий женский силуэт. Но, видимо, только показалось: насколько я знал, Клэр был холост и женщинами не увлекался.
Он наверняка уловил мой взгляд, потому что тут же обхватил меня руками за плечи и повернул спиной к двери.
— Дай-ка я на тебя посмотрю! Ты все такой же, совсем не изменился. Ну что ж, пойдем в дом.
— А вот про тебя этого не скажешь. Хоть это и не комплимент, ты что-то постарел!
— Возможно, возможно… Прошу, входи!
Я хорошо знал кабинет Клэра со шкафами, полными книг, из которых лишь немногие имели отношение к медицине. Здесь никого не было, но в воздухе чувствовался слабый тонкий аромат. Невольно я потянул носом, вдыхая приятный запах. Клэр это заметил и объяснил, чтобы предупредить вопросы:
— Ах да, несколько дней назад у меня тут была одна знаменитая актриса — пришла на прием, — и вот запах ее духов все держится. Просто удивительно, до чего дошла химия!
Завязался беспорядочный, как бывает в таких случаях, разговор. Я рассказал Клэру о смерти моей матери и был поражен, когда услышал в ответ:
— Вот как? Очень хорошо!
— Как это «очень хорошо»? — воскликнул я, возмущенный и огорченный.
— Нет, я хотел сказать, что теперь понимаю, почему ты столько времени не появлялся. Значит, ты остался совсем один?
— Да.
— Ну что ж, может быть, я смогу тебе предложить кое-что интересное. Но пока это еще только проект. Я расскажу о нем вечером.
— А как поживает твоя лаборатория? Есть что-нибудь новое?
— Хочешь взглянуть? Идем!
Лаборатория, оборудованная уже после того, как я здесь побывал четыре года назад, располагалась в большой светлой комнате, чуть вытянутой в длину, и занимала всю заднюю половину дома. Бегло осмотревшись, я даже присвистнул от восхищения. Уже с порога я заметил микроманипулятор, искусственное сердце. В прилегающей темной комнате высился огромный рентгеновский аппарат. На столе посреди лаборатории под легким чехлом стоял еще какой-то прибор.
— А это что? — спросил я.
— Так, пустяки. Это еще не готово. Просто модель…
— Вот не знал, что ты сам конструируешь для себя новые приборы. Хочешь, я тебе помогу? Я как- никак физик.
— Посмотрим. Во всяком случае, не сейчас. Пока я предпочитаю об этом не говорить.
— Как знаешь, — сказал я обиженно. — Но если эта штука взорвется у тебя под носом…
Звонок у входной двери помешал мне договорить.
— Вот черт! Мадлена вышла, придется пойти открыть.
Оставшись один, я приблизился к таинственному прибору, довольно бесцеремонно приподнял чехол и… замер с открытым ртом. Я ожидал увидеть примитивную схему, а вместо этого передо мной была великолепная конструкция из металлических и стеклянных трубок, прозрачных и матовых ламп, туго
