храме Кесарион сидел уже коптский патриарх. Когда вновь вернулись греки (631 г.), сюда и был назначен Кир из Фазиса, принявший предложенное ему Ираклием и Сергием соглашение с целью осуществить здесь воссоединение местного монофизитства с византийским православием. Киру заранее дарована была византийская награда, оставшаяся затем навсегда внешним отличием александрийских патриархов. Им принадлежит право украшать одну ногу при богослужениях красным царским сапогом. Данное воссоединение через год (в 632 г.) совершилось. Церкви были отобраны y «феодосиан», как называла их администрация, и переданы мелкитам, т.е. православным византийцам. Монофизитствующий патриарх Вениамин удалился в Верхний Египет.
Переговоры Кира завершились актом 3 июня 633 г. в 9 пунктах, или анафематизмах. He доверяя этому воссоединению, православные иронически называли его «?????????», т.е. цвета воды, по русской поговоркe – писанным «вилами на воде». Вот его характерные пункты.
Пункт 4: «1. Христос имеет единосущную нам и одушевленную разумной душой плоть ?????? ?????? ?? ??? ??? '?????????».
Пункт 6: «Кто не исповедует Христа из двух естеств единого, единую природу Бога-Слова воплощенную, единую сложную ипостась, да будет анафема».
Пункт 7: «Toт же самый Христос и Сын ?????????? ???????? ??? ????????? ??? ????????? ????????» (это по св. Кириллу и по св. Дионисию).
Кир посылает ликующее
«Феодосиане» заявляли: «He мы пошли к Халкидонскому собору, a Халкидонский собор сам пришел к нам». Но это было столичное явление. Соединение церквей в массах и по всему Египту оказалось делом трудным. Осталось множество упорствующих, которые требовали прямого отвержения Халкидона. Но общее положение могло казаться императору весьма эффектным: оно достигнуто во всех монофизитских странах – в Армении, Сирии и Египте.
И все-таки фальшивая со стороны православия база соединения, a именно «моноэнергизм», должна была неминуемо вскрыться перед самими же православными. Эту политическую «музыку» испортил ученый-монах Софроний, профессор словесности (софист) из Дамаска. Софроний странствовал по монастырям вместе с известным Иоанном Мосхом. Они собирали вместе повести о монашеской мудрости, в результате чего получился известный «Лимонарий», по-славянски – «Луг Духовный». Софроний провел немало времени в монастырях около Александрии и сам получил исцеление болезни глаз y целителей бессребреников Кира и Иоанна в Абукире. В Александрии Иоанн и Софроний были горячими помощниками православных («мелкитских») патриархов в их борьбе с «феодосианами», особенно при св. Иоанне Милостивом. Как сам Иоанн Милостивый, так и Софроний с Иоанном Мосхом в момент персидского нашествия убежали из Александрии. Они попали в Рим и там засели за работу. В Риме и был скомпонован «Лимонарий», по подобию популярного в римской среде «Диалога» недавно умершего папы Григория Великого. Иоанн Мосх тоже умер в Риме. По завещанию покойного, тело его Софроний перевез опять в Палестину и после этого снова приехал в Александрию. Софронию было уже 80 лет. Он пользовался широкой известностью и авторитетом. Кир с этим считался. И счел необходимым познакомить Софрония с его девятью главами-анафематизмами, которые он готовился уже провозгласить с кафедры. Софроний сразу же не согласился с формулой «одна энергия», a требовал «две». Кир ссылался на «дух» святоотеческих выражений и по примеру их требовал снисходительного отношения к мнению массы душ христианских, которую можно спасти. По словам Максима Исповедника, Софроний падал даже в ноги Киру и со слезами уговаривал его не провозглашать этих девяти глав.
Кир не без коварства отослал Софрония в Константинополь к Сергию, скрыв от Софрония, что Сергий и есть первовиновник этой враждебной Софронию формулы. Кир вручил Софронию и письмо к Сергию. Софроний поехал в Константинополь в наивном неведении корней этого дела. В Константинополе для Софрония прояснилось многое. Он увидел, что он не одинок. Бывший секретарь императора Ираклия, человек высокого образования и ума, Максим, в это время авва монастыря в Хрисополе (Скутари), уже воевал против моноэнергизма. Сам Сергий всячески уговаривал Софрония в порядке «икономии» отнестись к этому терпимо, как к временному средству, приводящему к конечной победе православия. Уговаривал по крайней мере потерпеть и посмотреть. Тогда и Софроний потребовал от Сергия тоже не смущать мира церкви и не пускать в ход формулы «миа энергиа». Будто бы и Сергий написал Киру, советуя пока не говорить ни о «миа», ни о «дио». При этих уступках и Софроний обещал не шуметь и возвратился в Палестину. В это время (634 г.) там умер Иерусалимский патриарх Модест. Софроний был выбран на его место. И император, и патриарх Сергий перепугались. Они все делали без ведома других патриархов: без Рима, без Иерусалима, без Антиохии. И вдруг Иерусалимский патриарх – против. к Иерусалиму уже приближались арабы. Император был бессилен. Надо было ждать от Софрония обычное окружное соборное послание – синодику, подписанную вместе с избранным и всем собором избравших его епископов. Тут обычно патриарх и свидетельствовал о своем православии. Таким образом, Софроний мог перед Римом обнаружить то, что Ираклий с Сергием скрывали. Сергий решил опередить Софрония и осветить дело перед папой в желательном для себя свете. Сергий пишет обстоятельное донесение папе Гонорию о делах Востока. Рассказывает об «успехе» в Александрии греческого православия под формулой «миа энергиа». Он опровергает аргументы Софрония в том виде, как он в свое время устно от Софрония слышал. Пугающей Сергия синодики Софрония он еще не знал. Вот богословское ухищрение Сергия:
«Согласно с учением всех Вселенских соборов, единый и тот же Господь Иисус Христос производит все свои действия. Поэтому не следует рассуждать ни об одной, ни о двух энергиях и нужно довольствоваться признанием «одна воля – ?? ??????». Выражение «миа энергиа», хотя и встречается y некоторых отцов церкви, производит на неопытных пугающее впечатление. Они полагают, что этим отрицается двойство природ во Христе. С другой стороны, и выражение «два действия» соблазняет многих, так как оно ни y одного отца не встречается и ведет к заключению о «двух противоположных друг другу волях и через это вводит двух волящих, что нечестиво».
Сергий спрашивал совета Гонория в очень приятных и льстивых выражениях. Гонорий в это упадочное для просвещения время слыл в Риме за великого ученого. Современник выражается о нем: «Sagax animo, vigens consilio, doctrina claris, dulcedine et humilitate pollens» («Рассудительный умом, сильный советом, в учении ясный, изобилующий сладостию и смирением»). Пером Гонория был его секретарь, впоследствии – папа Иоанн IV.
Ответ Гонория сохранился только в греческом переводе, как он позднее читан был на VI Вселенском соборе. Тогда – при наличии латинского оригинала, принесенного из патриаршего архива.
Гонорий в ответе встал целиком на точку зрения Сергия. Он согласился, что спор о двух или об одной энергии есть пустой спор школьников (следуют очень презрительные отзывы об этих людях). Но Рим не попадется в их сети и ясностью и прямотой учения уничтожит все их хитросплетения. Признавая Воплотившегося Бога-Слова, «действующего многообразно ?????????? ??????????» – и по божески, и по человечески, Гонорий, однако, признает «единое хотение» – волю (???? ??? ?? ?????? ??????????? ??? ?????? ?. ???????).
Папу занимает вопрос о безгрешности Господа Иисуса Христа, вытекающей из нетронутости Его человеческой природы первородным грехом. В Нем не было, по выражению апостола Павла, «иного закона в членах тела, противовоюющего закону ума». Все действия сходились к единству безгрешной воли.
С этого момента моноэнергизм переходит в монофелитизм. Таким образом, папа Гонорий первый сформулировал ересь монофелиства.
Конечно, папа не понимал, что моральное единство (точнее, гармония) воль во Христе не есть еще единство онтологическое или так сказать «физическое», и не постигал, что сделает из этого восточная метафизическая мысль. To есть для философского Востока единство воли в «физическом» смысле, конечно, постулирует к единству природы, т.е. факту онтологическому (а не к моральному только).
Папа на пути римского не метафизического, a только морального, практического мышления впал в ошибку монофизитства, не разобравшись в метафизическом вопросе: свойством чего является воля? Свойством лица или природы? Цитируя мысль об ипостасном, т.е.
