В собственной западне

– Разумеется, – печально подтвердил инспектор Мак-Глуски, – могу только повторить, что она исчезла, точно испарилась в воздухе. Надо тебе знать, что ночью у се постели дежурила одна из наиболее опытных и достойных доверия сестер милосердия, причем она клянется, что ни секунды не дремала. Она утверждает, что и не думала спать, и что не выпускала из поля зрения вверенную ее заботам больную.

– Значит, теперь мы опять можем ожидать разного рода сюрпризов, – сухо заметил сыщик, – если бы я не знал, что ты не шутишь такими вещами, то я сказал бы, что ты большой шутник. Но шутки в сторону, – продолжал он, в волнении схватив друга за руку и испытующе глядя ему в глаза, – ты утверждаешь, что Занони, хоть и парализованная и ослабленная вследствие полугодовой болезни настолько, что не могла и пальцем шевельнуть, теперь исчезла не только с кровати, но и из здания больницы?

– Именно, исчезла бесследно и никто не знает, куда она девалась, – самым серьезным образом заявил инспектор Мак-Глуски, – ты знаешь, клиника доктора Слокума представляет собой собственность города и служащие состоят на городской службе; мы имеем дело с людьми, принявшими служебную присягу и дорожащими своим местом. Да к тому же и попасть на службу в клинику нелегко; там принимаются исключительно мужчины и женщины с безупречной и испытанной репутацией.

– Знаю, все это знаю, – нетерпеливо прервал его Ник Картер, – но я знаю также, что кто-нибудь да должен же быть замешан в это дело, так как без этого не могла исчезнуть больная, охраняемая днем и ночью. Вообще, я хотел бы знать, ты уже произвел необходимое расследование? – прибавил он с еле заметной усмешкой.

– Само собой разумеется, – ответил инспектор, не глядя на своего друга, – я работал как чернорабочий круглые сутки и испробовал все средства, чтобы при содействии моих наиболее способных агентов найти разгадку этого таинственного, прямо-таки невероятного происшествия. И только когда я убедился, что ни я, ни мои подчиненные не добьются успеха, я...

– Ты решил обратиться ко мне, – смеясь, прервал его Ник Картер, – благодарю за твое доверие, которое делает мне честь.

Инспектор Мак-Глуски недоверчиво покосился на своего друга, а когда взгляды их встретились, они оба, точно сговорившись, разразились искренним смехом.

– Друг мой, я всегда тебе говорил, что ты слишком умалял достоинства этой Занони, – заметил сыщик, ставший опять серьезным, – мы не должны забывать, что она в течение нескольких лет жила в Индии и присмотрелась ко всякого рода фокусам факиров. Разумеется, во всех этих фокусах нет ничего сверхъестественного, но достигаемые ими результаты кажутся колдовством. Давай-ка мы с тобой подробно рассмотрим этот случай, так как я полагаю, что весь служебный штат уже допрошен тобой и что ты принял все меры к тому, чтобы найти какие-нибудь следы.

– Могу только повторить, что я и мои служащие копались в этом деле, как кроты, – со вздохом признался инспектор Мак-Глуски, – и дело, насколько мне удалось его расследовать, состоит в следующем. Занони находилась в одиночной камере. Так как она арестантка, то, конечно, был установлен строжайший надзор за этой камерой. Окна были снабжены тяжелыми железными решетками, да и дверь была из железа. Медсестра, повторяю, наиболее опытная и испытанная служащая во всей клинике, согласно инструкции заперла дверь изнутри, положила ключ в карман и, несмотря на каталептическое состояние больной, наложила на нее еще на ночь оковы.

– Словом, – прервал его сыщик, слушавший с напряженным вниманием, – было сделано все, что только может придумать человек, чтобы удержать птичку в клетке.

– Совершенно верно.

– Идем дальше, – сказал Ник Картер, – ты основательно допросил эту женщину?

– И не раз, а несколько раз. Случайно я ее знаю уже несколько лет и могу поручиться за то, что она вполне заслуживает доверия.

– Ну-с, и что же тебе сообщила эта медсестра?

– Да почти ничего, – должен был сознаться инспектор, – она сидела у постели, на которой лежала Занони, и не сводила глаз с пленницы. После полуночи Занони открыла глаза и посмотрела на нее. Долго ли она смотрела, медсестра не знает, но, по ее мнению, в течение приблизительно одной минуты. Она говорит, что тогда она встала, чтобы наклониться над больной, попытаться заговорить с ней и получить какой- нибудь ответ. К ее неописуемому изумлению она увидела в этот момент, что больной в кровати уже не было. Ее испуг еще больше усилился, когда она заметила, что обе цепочки, которые были наложены на руки и на ноги арестантки, оказались разъединенными. Кроме того она ощутила удушливый запах гвоздики, и к своему удивлению увидела большой букет свежих гвоздик, который лежал на подушке, как раз на том месте, где за минуту до этого покоилась голова больной.

– А что было с дверью? – спросил сыщик.

– Дверь была заперта, а ключ лежал в кармане медсестры. Мало того, внутренний засов, задвинутый ею в начале дежурства, был в том же положении, без всякого изменения.

– Таким образом, нет никакой возможности предположить, что Занони и лицо, ее освободившее, могли войти или выйти через дверь камеры, – заметил Ник Картер.

– Разумеется, – подтвердил инспектор Мак-Глуски, – я и говорю, что медсестра видела Занони своими глазами в постели. С того момента, как та открыла глаза, до ее таинственного исчезновения, по мнению ее, прошло не более одной минуты.

Незаметная улыбка скользнула по губам сыщика, он медленно кивнул головой.

– Хорошо, об этом поговорим потом, – тихо произнес он, – а пока займемся остальными твоими расследованиями, Жорж. Кто из служащих в ту роковую ночь находился еще в клинике?

– Обычный штат, – ответил инспектор, – я хочу сказать, что в каждой общей спальне, где были больные, и в каждой отдельной камере находилось по одной медсестре.

– И эти лица в тот час не слышали никакого шума? – спросил сыщик. – Никто ничего не заметил?

– Решительно ничего, – уверял инспектор, – но все они в 12 часов 47 минут сбежались на крик ужаса, раздавшийся в коридоре. Там они увидели миссис Фильдс, охранницу Занони, вне себя от ужаса и страха перед дверью камеры Занони. Сильно волнуясь, но все же связано и толково она описала прибежавшим служащим приключившееся с ней происшествие. Пришел также дежурный врач и немедленно распорядился тщательно обыскать всю клинику.

– Понятно, – проворчал сыщик, закуривая вторую сигару, – и какие результаты дал этот обыск?