кусками. Однако наши волнения на этом далеко не окончились. Очень толстые нижние покровы оказались еще более обуглившимися и распавшимися. Мы надеялись, удалив тонкий внешний слой повязок, отделить мумию в тех местах, где она приклеилась к гробу, я вынуть ее, но здесь нас вновь ждало разочарование. Выяснилось, что полотно под мумией и само тело сильно пропитались благовониями, образовавшими смолистую массу на дне гроба, и мумия приклеилась так прочно, что ее было невозможно поднять, не рискуя причинить ей серьезных повреждений. Даже после тщательного удаления большей части погребальных пелен нам пришлось отбивать затвердевшие благовония с туловища долотом, прежде чем удалось приподнять останки царя.
Повязки, которыми была обмотана голова, сохранились лучше тех, что окутывали остальные части тела, так как они не пропитались благовониями и пострадали только косвенно от окисления. То же самое в значительной степени относится и к повязкам на ногах.
Насколько мы могли установить, мумию завернули в пелены обычным образом: использовали многочисленные повязки, бинты и подкладки из полотна. Последние применялись для того, чтобы придать мумии форму человеческого тела. Все вместе свидетельствует о большой предусмотрительности. Для пеленания подбиралось тончайшее полотно типа батиста.
Многочисленные предметы, найденные на мумии, были запрятаны между различными прослойками этих обширных пелен, которыми она была многократно обернута, и буквально покрывали царя с головы до ног. Некоторые предметы большего размера были засунуты под разнообразные бинты, которые в большом количестве охватывали мумию крест-накрест или поперек.
Хотя исследование надо было начинать с ног, я буду в дальнейшем для большей ясности вести описание мумии начиная с головы, перечисляя именно в этой последовательности каждый предмет и каждый интересный факт.
На макушке покойного находилась большая коническая подкладка, сделанная из кусков полотна, надетая на манер современной головной повязки хирурга. По своей форме она напоминает корону Осириса «атеф», но только без таких аксессуаров, как рога и перья. Назначение этой подкладки остается неясным. Судя по форме, ее можно принять за корону, но, с другой стороны, она могла быть просто высокой подкладкой, предназначенной для того, чтобы заполнить пустое пространство внутри полого головного убора маски - так называемого «немее» - и удерживать его на месте. Следует учесть тот факт, что маска являлась неотъемлемой частью внешнего оформления мумии и придавала ей сходство с изображениями на саркофагах.
Ниже этой коронообразной подкладки под маской находился маленький железный амулет в форме подставки для головы «урс». О его назначении говорит глава 166 «Книги мертвых»: «Восстань из небытия, о ниспростертый... да одолеешь ты своих врагов, да восторжествуешь ты над тем, что они совершают против тебя».
Такие амулеты обычно делались из гематита (красного железняка), но в данном случае вместо этой руды применили чистое железо - факт, который дает нам очень важную путеводную нить в изучении исторического развития и прогресса цивилизации. Но к этому мы еще вернемся.
Рядом с упомянутой подкладкой, обвивая макушку, находилась двойная перевязь (арабское «акаль»), имеющая известное сходство с головной повязкой бедуинов. Перевязь сделана из полотна я плотно обвязана шнуром с петлями, к которому несомненно прикреплялись тесемки, чтобы закрепить перевязь на затылке. Назначение этой повязки неизвестно. Ничего сходного или аналогичного до сих пор не было найдено. Возможно, она предохраняла голову от тяжести короны.
После удаления нескольких слоев повязки обнаружилась великолепная диадема (табл. 94), целиком охватывающая голову фараона, - предмет исключительно красивый и в то же время простой. Диадема представляет собой золотой обруч, богато орнаментированный рядом кружков из сердолика. В середину каждого кружка вделана крошечная золотая шишка. С задней стороны прикреплен бант в виде диска, обрамленного цветами, с которого свешиваются две золотые также украшенные ленточки. Обе стороны диадемы оканчиваются подвесками такого же типа, но более широкими. Каждую из них венчает массивный урей, прикрепленный к ребру подвески. Следует отметить, что эмблемы власти над севером и югом, относящиеся к этой же диадеме, были найдены отдельно, у правого и левого бедер мумии, а так как фараон лежал внутри саркофага головой к западу, то змею Буто поместили слева, а коршуна Нехебт - справа, то есть так же, как и соответствующие эмблемы на гробах.
Обе эти золотые эмблемы царской власти имели на внутренней стороне углубления, в которые вставлялись скрепы-застежки на диадеме. Таким образом, их можно было снимать и надевать, применяясь каждый раз к той короне, которую желал носить фараон.
Достойным упоминания примером изящной работы по металлу является золотой коршун Нехебт с обсидиановыми глазами (табл. 94). Форма головы и полукруг коротких тугих перьев, охватывающий, подобно воротнику, его шею с затылка, - все это говорит о том, что птица, олицетворяющая богиню Верхнего Египта, была обыкновенным коршуном. Эта порода широко распространена и по сей день в Нубии и нередко встречается в средних и южных провинциях Египта, однако в Нижнем Египте - лишь в исключительных случаях.
Описанная диадема ведет свое происхождение с очень отдаленных времен. Во всяком случае ее название «сешнен» и форма восходят к тем повязкам, которые носили мужчины и женщины всех сословий еще во времена Древнего царства, то есть примерно за полторы тысячи лет до Нового царства. Более того, имеются достаточно убедительные данные, позволяющие причислить диадему такого типа к древнейшим принадлежностям погребальной утвари. Упоминания о ней встречаются в «Текстах саркофагов» Среднего царства. Трижды были найдены в царских погребениях и самые диадемы. Один сходный, хотя не совсем идентичный образец, удалось обнаружить в Лахуне среди ювелирных изделий, открытых известным английским археологом Флиндерсом Петри и принадлежавших царевне Среднего царства Сатхаториунут; в двух других случаях они оказались в царских пирамидах XVII династии в Фивах - в погребении Интефа и в гробнице Себехемсафа. Удивительно то, что в обоих случаях диадемы были найдены профессиональными ворами, обиравшими гробницы: диадема Себехемсафа упомянута в отчетах о знаменитых ограблениях царских усыпальниц, совершившихся в правление Рамсеса IX, когда ее вместе с другими сокровищами нашли разломанной и поделенной между ворами, подобно остальным предметам из драгоценных металлов.
Третью диадему, которая принадлежала Интефу, открыли воры-арабы около ста лет назад. Переходя из рук в руки, она попала наконец в Лейденский музей.
На памятниках подобные диадемы изображаются на голове царя поверх парика вместе с надвинутой сверху короной Осириса - «атеф».
Под прослойками полотняных повязок, обмотанных вокруг лба, находилась широкая височная лента из полированного золота, свисающая до ушей. На концах ее имелись прорези, в каждую из которых продевались тесемки, завязанные бантом на затылке. Этой лентой закреплялась над бровями и висками головная повязка «хат» из тонкого напоминающего батист полотна, к несчастью настолько истлевшая, что ее уже невозможно восстановить. Распознать ее можно было лишь по сохранившемуся на затылке обрывку, по форме напоминающему хвостик. К этой повязке подшиты эмблемы царской власти, составлявшие уже второй ряд украшений, найденных на мумии. Урей с туловищем и хвостом из гибких золотых частиц, скрепленных друг с другом и обрамленных крошечными бусинками, находился на макушке, а конец его спускался на затылок. Коршун Нехебт с распростертыми крыльями, подобный описанным выше, покрывал верхушку головной повязки рядом с уреем. Чтобы мягкое полотно последней могло сохранить нужную форму, под него и на виски были подложены подкладки, также из полотна.
Под головной повязкой «хат» находились новые слои повязок, которые покрывали напоминающую ермолку шапочку из тонкого льняного материала, плотно прилегающую к бритой голове царя. На ней был вышит золотым и фаянсовым бисером символический узор из уреев (табл. 91). Шапочка была подвязана золотой височной лентой, подобной только что описанной. В середине каждого из уреев вписан картуш бога солнца Атона. Материал шапочки сильно обуглился и истлел, однако вышивка пострадала гораздо меньше. Узор из уреев остался цел, так как он приклеился к голове царя. Попытки снять узор могли бы кончиться весьма плачевно. Поэтому мы покрыли его тонким слоем воска и оставили в том виде, в каком нашли.
Удаление последних покровов, защищавших лицо царя, потребовало величайшей осторожности: голова обуглилась, и мы все время рисковали повредить весьма хрупкие останки. В то же время мы понимали особую важность и ответственность, сопряженную с такой задачей.
От легкого прикосновения щеточки отпали последние обрывки истлевшей ткани и обнажилось ясное и безмятежное лицо молодого человека (табл. 89). Оно было утонченным и культурным, с красивыми чертами, что особенно ясно чувствуется, когда смотришь на губы. Я думаю, что здесь можно отметить, не вторгаясь в область докторов Дерри и Салех-бей Хамди, первое и наиболее сильное впечатление, произведенное этим лицом на всех присутствующих, а именно: изумительное сходство Тутанхамона с его тестем Эхнатоном, что замечалось уже на изображениях.
Столь исключительное сходство - слишком явное, чтобы приписать его какой-либо случайности, - ставит историка перед совершенно новым и неожиданным фактом, в свете которого можно будет до известной степени объяснить эфемерное царствование Сменхкара, а также Тутанхамона, достигших трона благодаря женитьбе на дочерях Эхнатона. Загадка их происхождения разрешится, если предположить, что оба они были отпрысками неофициального брака. Эта гипотеза ни в коем случае не может считаться невероятной, поскольку есть прецедент в царской семье XVIII династии. Тутмос I, сын Аменхотепа I от наложницы Сенсенеб, стал фараоном, женившись на царевне Яхмос, дочери законной царицы. Хатшепсут вышла замуж за своего сводного брата Тутмоса II. Фактически подобные браки были общим правилом, если царица не имела отпрыска, мужского пола или если ее сын преждевременно умирал.
Чем глубже мы изучим проблему, возникшую в результате несомненного внешнего сходства Эхнатона с Тутанхамоном, тем больше света будет пролито на историю того времени.
Сходство это могло возникнуть либо прямым путем, через Эхнатона, либо косвенно, через царицу Тии. Характерные черты, свойственные как Эхнатону, так и Тутанхамону, не встречаются у более ранних представителей семейства Аменхотепа и Тутмоса. Между тем эти черты заметны на некоторых менее условных портретах царицы Тии, от которой Эхнатон, по- видимому, унаследовал внешний облик. Поэтому возможно, что Тутанхамон перенял их из того же источника и был внуком царицы Тии, имевшей, кроме Эхнатона, еще отпрыска.
Возможное кровное родство обоих царей в значительной мере подтверждается следующим письмом на глиняных табличках из серии клинописных документов, найденных в Тель-эль- Амарне. Это письмо Душратты, царя Митанни (в Верхней Месопотамии), Напхурии (Эхнатону): «Напхурии, царю Египта, моему брату, моему зятю, который любит меня и которого я люблю, говорит Душратта, царь Митанни, твой тесть, который любит тебя, своего брата: «Я здоров. Будь здоров и ты! Твоему дому, твоей матери Тии, повелительнице Египта, моей дочери Татухипе, твоей жене, другим твоим женам, твоим детям, твоим вельможам, твоим колесницам, твоим коням, твоим воинам, твоей стране и всему, что тебе принадлежит, - да будет наивысшее благополучие!»» [29].
За редким исключением, относящимся к отпрыскам Рамсеса II, в течение всей истории древнего Египта круг детей, признаваемых законными, ограничивается потомством главной жены, называемой «великой царской женой». У Эхнатона такое положение занимали дети «великой царской жены» Нофертити. По этой причине только дети Нофертити - а у нее были лишь дочери - упоминаются в памятниках. Упоминание о «других женах» Эхнатона в цитируемом письме Душратты, как до сих пор предполагали, было известной вольностью со стороны последнего.
Однако судя по различным прецедентам, имевшим место в жизни других египетских фараонов, мы можем с полным основанием поверить, что у Эхнатона были еще жены и что фраза «твоим другим женам» означала нечто большее, чем вольность. Кроме того, при данных обстоятельствах -нельзя не видеть, что упоминание о женах Эхнатона соответствует действительности, несмотря на то что показания источников говорят о противоположном. Надо учесть, что эти показания негативные, поэтому не могут служить доказательством. Такая точка зрения должна быть принята еще и потому, что, как нам известно, царь Митанни был тесно связан с египетским царским домом династическими браками в нескольких поколениях.
Итак, раз царица Нофертити не имела сына, не будет невероятным предположить, что побочный сын царя от менее знатного брака был избран в соправители и наследники и что его женитьба на старшей из оставшихся в живых законных дочерей была естественным следствием.
Таким образом, Тутанхамон был либо сыном Эхнатона, либо внуком Тии по побочной линии. Только одной из этих двух гипотез можно объяснить столь наглядное сходство между двумя фараонами.
Имеется еще одно обстоятельство, представляющее для нас большой интерес: голова мумии свидетельствует о том, что, вопреки условности искусства того периода, лучшие изображения царя, сделанные его современниками, вне всякого сомнения, являются точными портретами Тутанхамона.
На шее фараона находились символические ожерелья-воротники двух типов и двадцать амулетов, расположенных шестью слоями. Между последними лежали многочисленные полотняные повязки. Ожерелье Гора из чеканного листового золота (табл. 96) покрывало шею, образуя верхний ряд. Оно было подвязано к шее кованой золотой проволокой и снабжено сзади подвеской или противовесом. Среди различных видов древнеегипетских украшений подобные ожерелья, большие и малые, были, быть может, наиболее излюбленными и распространенными. В то же время они имели и более серьезное значение. Об этом свидетельствует их значительная роль в этом царском погребении, так же как в погребальных
