— Какой, однако, поворот сюжета.
Дана приостановилась, не доходя двери, вернулась к застывшему посреди университетского коридора напарнику.
— У нас с ним день рождения — в один и тот же день. Три года назад мы вместе праздновали его в Стаффорде.
Малдер невольно улыбнулся. Такой женственной он Дану еще не видел. Куда-то подевались и непробиваемая самоуверенность, и железобетонная самодостаточность.
— …играли в бильярд, — продолжала рассказ Скалли.
Малдер перестал улыбаться.
— …Джеку было очень трудно расслабиться и отвлечься от дел. Для него это всегда было почти невозможно. Он всегда оставался напряженным, безжалостным и целеустремленным.
— Как ты думаешь, он предрасположен к психическим изменениям после пережитой смерти? — жестко спросил Призрак.
— Я считаю, что между двумя утверждениями — что Джек пережил клиническую смерть и что в него вселилась посторонняя личность — огромная дистанция. — Дана печально покачала головой. — Это не одно и то же, Малдер.
Гостиница для постоянного проживания «Десмонд Арм»
Аннаполис, штат Мэриленд
22 декабря 1994, четверг
11:56
Человек с внешностью Джека Уиллиса не сразу нашел нужную квартиру. Ему пришлось довольно долго крутиться по коридорам — к счастью, пустынным в это время суток. Зато теперь он прекрасно ориентировался в здании. И заодно присмотрел себе новое убежище. Ему очень не хотелось возвращаться в брошенный холодный дом, где он просел нынешнюю ночь не раздевая, свернувшись в скулящий комок на тахте. И ему срочно нужны были деньги. Ускользнув от копов, Лула вывезла из дома все ценные вещи, подчистую, оставив только тряпки. Или это братец постарался?
Человек резко остановился и со жгучей ненавистью уставился на дверь. Если бы Скалли увидела своего бывшего инструктора в этот момент, она бы, пожалуй, — прежде чем отвергнуть — отнеслась к фантастическому предположению Малдера с большим вниманием. Джек следил за гостиницей, где довольно долго жил младший брат Лулы Филипс, никчемный слабохарактерный балбес без определенных занятий. В конце концов Уиллис убедился в абсолютной бесполезности засады — это было примерно два месяца назад. Рассказывая о неудаче, он выглядел разочарованным и даже обмолвился о желании набить братцу Томми физиономию. Но — Скалли не сомневалась — Джек никогда в жизни не утратил бы контроль над собой настолько, чтобы позволить желанию взять верх над разумом.
А в гостинице имело место именно сокрушительное поражение разума. Человек ударом ноги вышиб дверь и ворвался в комнату. Лежащий на кровати парень, вместо того чтобы вскочить, только выкрикнул недоуменное ругательство и натянул одеяло до подбородка, а вторгшийся чужак, мгновенно оценив расстановку мебели и ситуацию, дернул на себя ящичек прикроватной тумбочки… Все правильно. Пистолет лежал там, где и должен был. В следующую секунду черный зрачок металлического ствола уставился в висок хозяина квартиры.
— Какой же ты предсказуемый, Томми, — недобро усмехнулся незнакомец. — Все твои привычки так легко угадать.
— Что тебе надо? Кто ты такой? — скомандовал чужак.
Он отвернулся, окинул взглядом убогое жилье и пошел в угол, где было выгорожено подобие кухоньки. Перепуганного и сбитого с толку хозяина можно было не опасаться.
— Я совершенно не одет! — взвизгнул Томми.
— Вылезай! — лениво бросил бандит. — Я не хочу в тебя стрелять, но ты меня вынудишь.
Парень тут же вскочил. Одеяло соскользнуло на пол, и оказалось, что «совершенно не одет» — вранье. На Томми были старенькие жеваные джинсы, правда сползшие с талии. По открытой безволосой груди мотался на шнурке аляповатый крест.
— Слушай, кто ты такой, а? Ты пришел от хозяина?
Незнакомец, не слушая, открыл холодильник и беспардонно принялся рыться в продуктах. Говорить о хороших манерах человека, вооруженного только что отобранным пистолетом, Томми бы не рискнул, даже будь он сам воспитан идеально. А теперь он даже обрадовался. Скорее всего, какое-то недоразумение. Путают.
— Я заплатил за квартиру, клянусь тебе. Можешь спросить Освальда.
Незнакомец вскрыл банку газировки, отхлебнул и рявкнул:
— Заткнись.
Грохнула дверца холодильника.
— Где она? — жестко спросил бандит, сузив глаза.
— Она — кто? — искреннее удивился Томми.
— Твоя сестра.
— Лула?
Банка полетела в угол, заливая шипящей газировкой стены и пол. Потерявший терпение незнакомец рванулся к Томми с такой яростью, что парень шарахнулся назад, споткнулся о кровать, завалился на спину, закрываясь руками, и сбивчиво заговорил:
— Я не знаю! Я не знаю, я клянусь тебе! Я просто жду, когда увижу ее в «Новостях». Я больше ничего тебе не могу сказать…
Неизвестно, сколько еще пришлось бы ему попусту молоть языком, в любой миг ожидая удара рукояткой по зубам, но Томми повезло.
— Смотри сам! — выкрикнул он, тыча пальцем в экран.
Человек оглянулся. Напротив кровати стоял старенький черно-белый телевизор. И во весь экран на зрителей надвинулось хмурое женское лицо с крупными тяжеловатыми чертами. Эту фотографию человек хорошо помнил. Она была не слишком удачна. Лула плохо получалась на фотографиях. Неподвижное изображение было бессильно передать очарование этой женщины.
Томми схватился за кроссовки и принялся торопливо обуваться. Он почти успокоился: да, действительно, случилось не совсем обычное, но не имеющее к нему прямого отношения недоразумение.
Незнакомец сдвинул шпенек регулятора звука — никакого эффекта, со злостью грохнул кулаком по крышке телевизора. Томми по-дурацки осклабился:
— Звук у него не работает. Ну что? Опередили тебя, приятель?
— Ты так считаешь?
Голос чужака звучал надломленно, и в нем слышалась отчетливая угроза. Томми снова забеспокоился:
— Нет, ничего я такого не считаю, что ты…
Выдающимися умственными способностями Томми Филипс не страдал, но благодаря многократной физической обработке лицевой поверхности твердо выучил: если имеешь дело с психом, лучше его не злить.
Незнакомец выключил телевизор и медленно выпрямился. Лицо его искривилось, губы задрожали:
— Я скучаю по ней, Томми. Мне ее так не хватает, так не хватает, просто ужас какой-то… Вот почему я вернулся…
Парень откинулся на спинку кровати. Было что-то очень знакомое в этих словах, в выражении глаз, в… нет, не в голосе — в интонациях…
— Подожди-подожди!.. Мы разве с тобой знакомы?
— Все, что я вижу, — я вижу через нее, ее глазами, — незнакомец продолжал говорить, не обращая внимания на своего невольного собеседника. Он не замечал даже, что творится с ним самим, не замечал, что тихонько всхлипывает, что слезы набрякли в уголках глаз…
— Слушай, — обалдело заметил вдруг Том, — у тебя кровь идет.
