Человек без планеты

— Значит… по чести… ты мог бы убить, чтобы вернуть то, что было твоим и было отнято у тебя другими? Скольких бы ты мог убить? Десяток? Сотню? Больше? Насколько больше ты мог бы убить?

— Не знаю, — ошеломленно ответил он. — Если бы не было другого способа, чтобы заставить похитителя отдать мою собственность, я смог бы убить… Да. Скольких… Не могу сказать. Но я стал бы бороться всеми способами, которые смог бы придумать.

— Даже если бы тебя назвали «изгоем» и «преступником»?

— Ну… Да… Думаю, да. Я считаю, что человек имеет право бороться за свою собственность, точно так же, как он стал бы защищать свою женщину или свои владения от нападения, — сказав это, Линтон рассмеялся, но в его смехе не было ни горечи, ни настоящего веселья. — Некоторые очень легко раздают другим такие ярлыки!

Каани кивнула, и алмазный ашкар тихонько зазвенел, как крошечные хрустальные шарики.

— Я знаю, что правительство назвало так тебя, Лин-тон. Такие ярлыки навесили также и на меня, ибо я хочу вернуть то, что принадлежит мне, поскольку престол Валадона мой по рождению, закону и браку и его отобрали у меня силой и ложью, вероломной и беззаконной.

— Я слышал об этом, Каани.

— Значит, ты поймешь мое положение и встанешь на мою сторону? — спросила она.

— Не… уверен, — уклончиво протянул он.

«Будь осторожен и не связывай себя никакими обязательствами, — сказал он себе. — Эта женщина стремительна и проницательна, а ум ее подобен молнии!»

— Я понимаю… Я сочувствую… Но что касается того, чтобы встать на твою сторону…

Внезапно Каани снова безо всякого предупреждения перешла на другой язык, на этот раз на разговорный рильканский:

— Я слышала, казар, что твое правительство прогнало тебя, назвало предателем и велело своим шпионам следить за тобой и рыться в твоих вещах. Я слышала, что они следили за каждым твоим шагом, подслушивали и записывали все твои слова. Я также слышала, что ты взбунтовался против этих необоснованных подозрений и несправедливых обвинений?

Линтон решительно сжал челюсти.

— Нет, я не предатель и не преступник. В моем правительстве полным-полно болванов и узколобых подозрительных людей, дрожащих за свои места. Все, в чем я виноват, это то, что у меня появились сомнения по поводу некоторых политических ходов, и я попытался принять собственное решение по некоторым вопросам, а потом высказал свои сомнения вслух!

— И за это они выгнали тебя, натравили на тебя полицию, назвали тебя предателем и преступником?

— Да!

— Но я даже этого не совершила! — воскликнула она. — Я соблюдала договор с Правительством Провинции Созвездия Геракла, заключенный еще во времена Правления императора Кермиана, отца Арбана Четвертого, его покойного брата и предшественника, Юксориана — договор о мире и взаимном признании обычаев и законов друг друга! Я не говорю даже о каких-то сомнениях относительно политики и неподчинении какой-то власти. После смерти моего мужа, Каана, я хотела взойти на Престол, который был моим согласно его завещанию и по праву наследования! У рильке жена становится владелицей всего того, что принадлежало ее мужу, даже титула и привилегий! И все же они украли у меня все, что было моим по праву и закону, и вынудили меня нарушить закон. Поскольку твое положение, казар, очень сходно с моим, почему ты не соглашаешься и не хочешь встать на мою сторону?

Линтон некоторое время внимательно смотрел на Каани.

— Госпожа, я не сомневаюсь в том, что ты намерена поднять оружие против Валадона и вести за него битву. Это будет подлинным актом предательства по отношению к моему правительству и актом насилия. Я, которого зовут «предателем», — не предатель. Хотя меня и обвиняют в преступных деяниях, я не виновен. Я не могу стать преступником в глазах моего собственного народа!

Королева упала обратно в кресло, задумчиво разглядывая своего гостя:

— Ай! — вздохнула она. — Как бы мне хотелось быть мужчиной! Но я всего лишь женщина! У меня нет никого, кто мог бы защитить меня от тех, кто несправедливо обошелся со мной. Никого, кто мог бы отомстить за мои обиды. Значит, я должна или отомстить за них сама, с помощью тех, кого смогу собрать под свое знамя… или смириться и сидеть здесь, на этой скале, пока не умру от старости, обиженная, невиновная, беспомощная. Неужели я так ошибаюсь… С почтением… пытаясь исправить причиненное мне зло, пусть даже ценой «акта насилия»?

— Не мне судить о правоте или неправоте этого, госпожа. Возможно, ты права. Возможно, правительство действовало из благих побуждений, я не говорю «действовало», я говорю «возможно». Думаю, почти в каждом правительстве полно болванов и глупцов… Неизбежно возникают какие-то ошибки, какие-то несправедливости…

Она улыбнулась.

— Кому, как не тебе, казар, знать об этом, да? Разве ты сам, казар, не беглец от несправедливости?

Прежде чем Линтон успел собрался с мыслями, чтобы дать достойный ответ, она подняла вверх свою маленькую ладонь.

Рядом с воином, точно по мановению волшебной палочки, появилась хорошенькая служанка в черно- золотой парче. Какой же холодной и безразличной казалась ему теперь ее красота рядом с теплотой и живостью стройной девушки в белом на огромном черном мраморном троне!

— Довольно! — мягко сказала Каани. — Ты мой гость. Вероятно, я утомила тебя разговорами… Ты будешь моим гостем на обеде? Будешь сидеть рядом со мной и встретишься с вождем моего войска? Уж эту-то малость ты сделаешь для меня?

Линтон поклонился.

— Каани… Я почту это за великую честь.

— Тогда ступай, Лин-тон…

Служанка повела его к выходу из огромного зала с высоким сводом. Проходя между тонкими газовыми занавесями, воин украдкой бросил через плечо быстрый взгляд.

Каани сидела неподвижно и казалась такой маленькой и трогательно юной, там, в своем огромном черном кресле. А ее маленькая гордая головка склонилась, будто под тяжестью невыносимого бремени…

Глава 7

Обед был накрыт в другом зале этого ошеломляющего и, по-видимому, бесконечного лабиринта подземных коридоров и галерей. На этот раз за Линтоном пришел Шарль Желтоглазый. Он дружески улыбался и отдал Раулю изысканный салют.

— Откуда у казара такой наряд? — спросил он, кося осуждающим взглядом в сторону ярко-зеленого и замшевого облачения.

Линтон раздраженно пожал плечами:

— Слуга принес утром… А что? Я надевал его на встречу с Каани, и никто ничего не сказал.

— То было утром… по чести… личная аудиенция. Но сейчас мы идем на обед со всеми правителями и начальниками войска. Ты должен выглядеть более… хм…

Рауль цинично усмехнулся.

— Впечатляюще, Шарль? Как настоящий шакар?

— Ну… Да!

— Но я не принял и не намерен принимать приглашение Каани стать…