— Что глаза?
— Они казались какими-то странными.
— В каком смысле?
— Холодными… без эмоций… даже пугающими, как будто он возненавидел меня с первого взгляда, как увидел.
— Какого они были цвета?
— Зеленого. Я это очень хорошо помню.
— Может быть, контактные линзы?
— Нет, не думаю. Они казались естественными.
— Ладно, что ты ответила, когда он предложил тебя угостить?
— Я отказалась, потому что я уже взяла выпить.
— А что же с символом?
— Он наклонился вперед, положив обе руки на стойку, и спросил меня, действительно ли я ничего не хочу. Он сказал, что просто хотел со мной выпить по-дружески. В общем, у него задрались оба рукава, запястья открылись, тогда-то я и увидела этот знак, он был вытатуирован у него на обеих руках.
— На обоих запястьях?
— Да.
— Ты уверена, что это был именно такой знак? — Роберт снова показал ей свой набросок.
— Да, именно такой. Я даже спросила его, что это значит.
— Что ты спросила?
— Я спросила, не имеет ли эта татуировка отношения к армии. Ну, знаешь, морские пехотинцы или десантники любят накалывать эмблемы своих полков, как бы в знак верности.
— И что он сказал?
— Ничего конкретного. Быстро одернул рукава и сказал, что это ничего не значит, что это личное.
— Можешь вспомнить еще что-нибудь?
— Татуировки казались непрофессиональными. Такими… грубыми, какие можно наколоть самому иглой и тушью.
— Ты уверена?
— Так мне показалось.
— Он сказал что-нибудь еще? Не называл каких-нибудь имен? — Роберт знал, что убийца бы не назвал своего настоящего имени, но это все же могло дать какую-то зацепку.
— Нет. После того как я спросила его про татуировки, он вдруг слегка разозлился. Сказал, извините, что побеспокоил, или что-то в этом роде, и ушел.
— Когда ты говоришь, что он ушел, ты имеешь в виду, что он вышел из бара или просто отошел от стойки, оставив тебя в покое?
— Я не уверена, но по-моему, он вышел из бара, точно не помню.
— Ничего, ты и так очень много вспомнила. А татуировки, где именно они были?
Изабелла показала на внутреннюю сторону запястья, под самой ладонью:
— Здесь.
— И какого размера?
— Не очень большие, может быть, сантиметра три длиной, сделаны темной тушью.
— Ты еще когда-нибудь его видела?
— Нет.
— А какой у него был голос, было в нем что-то необычное?
— Я ничего такого не помню.
— Давай вернемся к бару, Изабелла. Ты можешь постараться вспомнить его название?
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула.
— Было что-нибудь необычное в этом баре: неоновая вывеска, украшение на стене или, может, место, в котором он находился?
— Это было довольно давно. Дай мне минуту, я вспомню.
Роберт несколько секунд сидел молча.
— Я уверена, что это было где-то недалеко от пляжа, — сказала она, прищурившись.
— Ладно, давай попробуем так. Не старайся думать о баре, лучше вспомни свою подругу, с которой ты туда ходила. Твой мозг быстрее вспомнит вечер с подругой, чем сам бар. А одно потянет за собой другой, — объяснил Роберт.
— В тот раз я была с Пэт. Мы уже давно не встречались, — сказала она, глядя в пол. Через несколько секунд она тепло улыбнулась Роберту: — Ты прав. Я подумала о Пэт и вспомнила. Мы были в гриль-баре «Китобой» на Венис-Бич.
— Я знаю этот бар. Был там пару раз, — сказал Роберт возбужденно. — Можно я тебя еще кое о чем спрошу?
— Конечно, — сказала она, вяло кивнув.
— Как ты думаешь, может быть, ты смогла бы дать нашему художнику описание того человека, это нам очень помогло бы.
— Да, я постараюсь, — сказала она, робко пожимая плечами.
Роберт придвинулся ближе и поцеловал ее в губы.
— Извини, что я сорвался. Ты застала меня врасплох, когда сказала, что уже видела такой знак, и это действительно первая зацепка, которая появилась у нас в этом деле.
— Ерунда, — сказала она, отвечая на его поцелуй.
Роберт потянулся, чтобы развязать узел рубашки, завязанный у нее на талии, и рубашка упала на пол. Они так и не позавтракали.
38
В Лос-Анджелесе стоял еще один жаркий день, температура поднялась до двадцати восьми градусов. Улицы заполнились людьми, которые выгуливали собак, прохаживались, бегали или просто сидели на воздухе.
Роберт ушел от Изабеллы в обеденное время. В конце концов они немного позавтракали. Она по- прежнему была немного взбудоражена, но заверила его, что успокоится.
— Господи, если это наш клиент, она могла стать очередной жертвой, — отозвался Карлос, когда Роберт рассказал ему о новостях.
— Я знаю и сегодня же пришлю к ней нашего художника, после того как мы поговорим с этим Питерсоном из «Тейл и Джош». Кстати, ты нашел его адрес? — спросил Роберт.
— Да, Виа-Линда-стрит в Малибу, — ответил Карлос, сверяясь с приклеенным к монитору стикером.
— Малибу? — Роберт состроил брови домиком.
Карлос кивнул.
— Видимо, некоторым юристам удается жить на широкую ногу.
— Видимо, да. Как насчет Ди-Кинговых девиц? Есть какие-нибудь новости?
После разговора с Ди-Кингом в пятницу Роберт приложил все силы, чтобы уговорить капитана Болтера поставить его под круглосуточное наблюдение.
— Да, наш хвост прошлой ночью пошел за одной из них после того, как они разошлись из клуба по домам, — сказал Карлос, доставая листок бумаги из кармана.
— Отлично, можем зайти к ней сразу после Питерсона. Поедем на твоей машине.
Малибу — это сорокатрехкилометровая полоса великолепного побережья в северо-западной части Лос-Анджелеса. Это прибежище таких людей, как Барбра Стрейзанд, Том Хэнкс, Дастин Хоффман, Роберт Редфорд, и десятков других богатых и знаменитых голливудских звезд.
