— Так и должно было быть, — взволнованно сказал лорд Харткорт.
— Мне стало все ясно лишь тогда, в ресторане, — сказала Гардения, — и когда я спросила вас, собираешься ли ты жениться на мне, и ты ответил, что нет, мне показалось, что мир рухнул. Я чувствовала себя униженной, я испытывала глубокий стыд и отчасти отвращение ко всему происходящему.
— Родная моя, прости меня, — пробормотал лорд Харткорт.
— Нет, позвольте мне закончить, — сказала Гардения. — Потом я много об этом думала. Я знаю теперь, что тетя Лили сделала со своей жизнью и отчасти с моей, потому что я ее племянница. Поэтому я… я решила, что, если я еще когда-нибудь увижу тебя… и если ты все еще будешь во мне заинтересован… я приду к тебе… и буду жить с тобой… потому что я люблю тебя… потому что теперь я поняла, что лучше испытать хоть немного счастья в жизни, чем не иметь его вовсе.
Последовала пауза, затем лорд Харткорт со сдавленным восклицанием опустился на одно колено, схватил подол платья Гардении и поднес его к своим губам.
— Вот как я отношусь к тебе, — хриплым от волнения голосом сказал он. — Моя глупая, смешная, очаровательная возлюбленная! Я недостоин целовать землю, по которой ты ступаешь! Нет, Гардения! Неужели ты можешь думать, что ты нужна мне лишь как любовница? Я полагал, что это так. Я был глуп, высокомерен и самодоволен, я был круглым идиотом, потому что не понимал, что мне предлагали то, о чем может лишь мечтать каждый мужчина, — искреннюю и настоящую любовь невинной, доверчивой и совершенно не испорченной светом женщины!
Он поднялся с колен. Он стоял так близко от нее, что у Гардении перехватило дыхание.
— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты, и только ты стала моей женой. Я знавал немало женщин, но клянусь тебе, Гардения, ни одну из них я никогда не просил выйти за меня замуж, и я хочу, чтобы ты стала моей женой, матерью моих детей, потому что ты единственная женщина, которую я люблю всем сердцем и боготворю, потому что ты чиста и совершенна.
Гардения дрожала всем телом, но это был трепет почти невыносимого счастья.
— О, Вейн! — прошептала она. — Я так тебя люблю!
Он схватил ее в объятия и прильнул губами к ее губам, и она почувствовала, что для них обоих ничто на свете не имеет значения, кроме их страстной, всеобъемлющей, всепоглощающей любви, которая охватила их как пламя, разгораясь все жарче и жарче.
— Я люблю тебя, — снова и снова повторял лорд Харткорт, — я люблю тебя, Гардения!
Время остановилось, и Гардении показалось, что прошло целое столетие, прежде чем она осторожно высвободилась из его объятий.
— Мне нужно сказать тебе кое-что, — проговорила она.
— Позволь мне лишь смотреть на тебя, — ответил лорд Харткорт. — Мне кажется, что ты красивее всех на свете!
Он хотел было снова поцеловать ее, но она прижала руку к его губам.
— Пожалуйста, Вейн, выслушай меня, — попросила она. — Тетя Лили мертва. Она выпила все свои таблетки снотворного. Она не смогла пережить того, что весь ее мир рухнул.
Лорд Харткорт кивнул.
— Это правда, — сказал он. — Я собирался сообщить тебе. Выдан ордер на ее арест, она больше никогда не смогла бы вернуться во Францию.
— А все ее имущество и деньги остались там, — пояснила Гардения.
— Я боялся, что дела обстоят именно так, — сказал лорд Харткорт. — И даже если бы она направилась в Англию, боюсь, у нее все равно были бы неприятности. Берти сказал мне, что он посоветовал вам ехать в Монте-Карло, и это было лучшее из всего, что он мог придумать.
— Он был так добр, — сказала Гардения. — Без его помощи нам не удалось бы бежать.
— Если бы я знал об этом, я поехал бы с вами, — отозвался лорд Харткорт. — Я ждал лишь одного, Гардения, чтобы приняли мое прошение об отставке.
— Ты ушел в отставку! — воскликнула Гардения.
— Да, — улыбнулся лорд Харткорт. — Я собираюсь жить со своей женой в Англии. Управление моими поместьями требует много сил, и для меня найдется множество занятий. Кроме того, я хочу быть с тобой.
— Ты уверен, совершенно уверен, что я буду именно такой женой, которая нужна тебе? — спросила Гардения с трепетом. — А что скажут окружающие?
— Меня совершенно не волнует, что они подумают или скажут, — ответил лорд Харткорт. — Но мы сделаем так, что им нечего будет сказать, хотя бы для того, чтобы в будущем это не беспокоило тебя. Я сейчас же увезу тебя в Англию. Так получилось, что смерть твоей тетушки все упростила, а поскольку власти Монте-Карло больше всего боятся самоубийств, не будет никакого скандала. Они объявят, что герцогиня скончалась в результате сердечного приступа. Мы можем смело предоставить все им.
— Ты хочешь сказать, что я должна немедленно уехать? — спросила Гардения.
— Немедленно, — ответил лорд Харткорт. — Я не позволю тебе больше самой принимать какие-либо решения. Я сам буду заботиться о тебе, Гардения, как мне и следовало делать с самого начала. Я отвезу тебя в Англию к моей матушке. Она очень чуткая и отзывчивая женщина, но ей не следует знать слишком много. Она живет в своем мире, в который никогда не попадали такие, как герцогиня или представители парижского полусвета.
Гардения удовлетворенно вздохнула.
— Это замечательно, — сказала она.
— Ты уверена, что хочешь выйти за меня замуж? — тихо спросил лорд Харткорт.
— Я знаю лишь одно: я хочу всегда быть с тобой, — просто ответила Гардения.
— О, моя родная, это тот ответ, которого я ждал, — с нежностью в голосе сказал он. — Я люблю тебя.
