В огне любви

груди, она закрыла глаза от внезапного восторга, даже не заметив, как они приземлились. Ее сердце вырывалось из груди, но не от страха.

Вскоре показалось озеро. Они достигли поместья как раз в ту минуту, когда ледяные капли дождя превратились в настоящие большие градины.

Всадник направил лошадь прямо к ступеням террасы, соскочил с седла и повернулся, чтобы помочь спуститься Давине. Только сейчас она увидела его лицо и обмерла.

Это был вовсе не Говард Дэлвертон! Это был его старший брат Чарльз.

Мрачный, сухой, темноглазый.

Чарльз взглянул на Давину, как ей показалось, нетерпеливо.

— Сударыня, вы разве не хотите спуститься?

— П-прошу прощения, — выдохнула она. — Конечно же.

Он взял ее за талию обеими руками и аккуратно поставил на ступени. Она молча стояла перед своим спасителем, чувствуя, что из глаз все еще текут слезы, а шляпка съехала набок. Чарльз тоже внимательно и серьезно смотрел на нее, потом быстрым и аккуратным движением руки поправил ей шляпку, после чего слегка поклонился.

— Надеюсь, вы пострадали не больше, чем ваша одежда, — сказала он.

— Д-да. Я должна поблагодарить вас за спасение. Прошу вас... не хотите ли отдохнуть?

— Спасибо, нет. Мне нужно ехать домой, а то моя тетушка подумает, что я утонул.

Лишь сейчас Давина обратила внимание на град, который стучал по крыше террасы.

— Но... вы ведь действительно можете утонуть, если решитесь ехать в такой ливень!

— Ливень? — улыбка Чарльза была почти насмешливой. — Это ничто по сравнению с дождями в Африке! Тамошний град может оглушить слона.

Поклонившись еще раз, он вскочил в седло, поднял руку в прощальном жесте, ударил каблуками в пышущие паром бока лошади и ускакал.

Давина в задумчивости прислонилась к стене.

Как бы повел себя Феликс Бойе в этой ситуации? Вряд ли ему была дана сила так командовать.

Она даже усомнилась в том, что и Говард, который так похож на Феликса, повел бы себя так властно. Она чувствовала себя такой... такой защищенной в руках Чарльза Дэлвертона.

Для Давины это было новое, незнакомое переживание.

Подняв глаза, она заметила за одной из стеклянных дверей, ведущих в гостиную, своего дворецкого. Наверняка он видел, как она прибыла верхом на вороном жеребце.

На улице уже так потемнело, что в доме зажгли лампы, и дворецкий, который торопливо открывал перед Давиной дверь, держал в одной руке горящую свечу.

Давина кивнула ему, сбросила шаль и сняла шляпку. Направляясь к себе, она вдруг вспомнила о могильной плите, обнаруженной в лесу.

— Парфитт, — повернулась она, обращаясь к дворецкому.

— Да, мисс?

— Вам знакомо имя... Фэлк? Эвелин Фэлк?

Парфитт смотрел на нее не мигая.

— Нет, мисс.

У Давины не было уверенности, что он сказал правду, но продолжать разговор не имело смысла, поэтому она развернулась и взбежала по лестнице.

Оказавшись в своей спальне, она позвонила Джесс и уселась за туалетным столиком. Прическа вся растрепалась, мокрые волосы беспорядочно свисали на плечи. Веки от ветра и слез воспалились, лицо покраснело, как... как вареный рак. Можно представить, что о ней подумал Чарльз!

Она в задумчивости расчесывала спутавшиеся волосы, когда в комнату вбежала Джесс.

— Вам нужно было дождаться меня, мисс.

Какое-то время Давина молча смотрела в зеркало на отражение своей камеристки.

— Джесс, ты когда-нибудь слышала имя Эвелин Фэлк? — спросила она.

— Нет, мисс, — слишком быстро ответила Джесс, зацепив при этом мимолетным взглядом портрет на стене.

Взор Давины уловил смятение камеристки, и она все поняла. Мысли о недавней встрече с Чарльзом Дэлвертоном разом вылетели из головы.

Печальная романтическая молодая женщина, изображенная на портрете, несомненно была той, что покоилась в одинокой могиле в глухом лесу.

Это и есть Эвелин, заблудшая жена.

На следующее утро Давина проснулась с сильной мигренью и болью в горле.

Но она все же оделась и направилась в гостиную. Днем должен был вернуться отец, и ей не хотелось, чтобы он застал ее в постели.

Со вчерашнего дня погода не улучшилась. Ветер немного стих, но небо оставалось таким же серым, и дождь все так же настойчиво барабанил в окна. Давине стало холодно, и она попросила разжечь огонь.

— Мне кажется, вам не следовало вставать, мисс, — ворчала Джесс, наблюдая за тем, как один из слуг подносит горящую лучину к большой куче дров в камине.

— Глупости! — сказала Давина. — Какая разница, где мне быть? Здесь я так же отдыхаю, как если бы лежала в кровати.

— Но если вам не станет лучше к обеду, я вызову врача, — продолжала брюзжать Джесс, укрывая пледом колени хозяйки. — Его светлость приказали мне следить за вами.

Давина вздохнула и откинулась на спинку дивана. Рядом лежала стопка книг, но ей хотелось просто смотреть на огонь, который постепенно расползался по дровам.

События вчерашнего дня не шли у нее из головы. Могила в лесу и Чарльз Дэлвертон в ее сознании оказались неразрывно связаны, хотя разум подсказывал, что между ними не могло быть ничего общего. Вспоминая свое вчерашнее спасение, она чувствовала, как замирает ее сердце.

Ей довелось иметь дело с мужчинами, обладающими изысканными манерами, умеющими вести светские беседы. Как выяснилось, некоторые из них используют личное обаяние как средство достижения каких-то целей. Но ей пока не доводилось иметь дело с мужчинами, которые смотрят на тебя мрачным взглядом и даже не пытаются произвести впечатление.

Струйка дыма из камина проникла в комнату, и Давина наморщила нос, собираясь чихнуть. Она уже раскрыла ридикюль и достала носовой платок, но в этот миг в дверях появился дворецкий.

— Лорд Дэлвертон прибыл с визитом засвидетельствовать свое почтение, мисс Давина, — доложил он.

— Л-лорд Дэлвертон? — повторила Давина. Сердце в груди у нее начало бешено колотиться, а руки взметнулись к щекам, которые в ту же секунду покраснели.

— Сказать ему, что вам нездоровится, мисс Давина? — заботливо спросил Парфитт.

— Да... То есть нет. Нет. Я приму его.

Дворецкий с удивлением поклонился и вышел из комнаты. Джесс хотела что-то возразить, но, поймав на себе умоляющий взгляд Давины, только недовольно фыркнула, отошла в сторону и уселась в кресло в углу бессловесной компаньонкой.

Чарльз Дэлвертон энергично вошел в комнату, но прямо на пороге остановился как вкопанный, увидев, что Давина растянулась на диване во весь рост.

— Сударыня, вы нездоровы? — участливо спросил он.

Давина махнула рукой с самым беззаботным видом, на который была способна. Она решила, что Чарльз, видимо, привык к другому типу женщин, с которыми лично ей встречаться не приходилось. Это те женщины, которые вслед за мужьями отправляются в Африку, не боятся ни змей, ни москитов, ни диких зверей, и никогда не жалуются. Она не хотела показаться маленькой изнеженной богачкой.

— Легкая п-простуда, лорд Д-дэлвертон. Пустяки. Я т-так рада видеть вас. Садитесь, прошу вас.

Чарльз опустился в кресло, не сводя с нее взгляда. Его ошеломил блеск ее фиалковых глаз, который напомнил ему сверкание алмазов в сумрачной темноте рудника.