– Я подозреваю, – сказал граф, – но единственная альтернатива этому – попросить леди Мельбурн представить меня молодым девушкам из хорошего круга. И вспомни, что произошло с Джорджем Байроном.
Говоря это, он вспоминал, каким трагичным оказался брак лорда Байрона и как леди Байрон, когда ее муж уехал за границу, возбудила дело о разводе, сопровождаемое такими деталями жестокости и неверности, что любители скандалов злорадно потирали руки.
– Я не собираюсь допустить подобной ситуации, – уверенно продолжал граф. – Я сам найду себе жену и не потерплю никаких вмешательств извне.
– Она должна иметь наилучшее воспитание, – сказал Ричард. – В конце концов, твоя мать была дочерью графа Дорсета, а никто не держится более высокомерно, чем нынешний граф.
Он остановился, но затем быстро добавил, опасаясь, что Граф мог принять его слова за критику:
– И это правильно. Дорсеты никогда не, были частью ветви Карлтон-Хауса. По крайней мере так говорил мне отец.
– Это так, – ответил граф. – И я не позволю какой-нибудь нищенке занять место матери. Но в то же время, если быть честным, многие из моих родственников со стороны Дорсетов довольно скучны. Они связали себя с королевской четой и проводят большую часть времени, осуждая мораль, манеры и экстравагантности нашего приятеля Принни.
– Да и многих других, – добавил Ричард. – Однако твоя будущая жена должна быть из этого круга.
С легким звоном граф поставил свою чашку.
– В книгах все так просто, – сказал он. – Герой встречает героиню, они влюбляются друг в друга, он оказывается принцем в изгнании, а она оказывается не пастушкой, а дочерью короля.
Ричард запрокинул голову и рассмеялся:
– Скажи на милость, где ты набрался таких познаний?
Граф тоже рассмеялся:
– Моя первая гувернантка, читавшая мне сказки на ночь, была безнадежным романтиком. Должно быть, из-за излишней детской впечатлительности я помню эти рассказы и сейчас, хотя давно уже успел забыть много более важных вещей.
– Тебе придется проследить, чтобы твои дети с ранних лет воспитывались на исторических фактах и философии.
– Бессмысленно говорить о том, что мне делать со своими детьми, пока я еще ими не обзавелся, а в любом случае – сначала я должен обзавестись женой! Ну, Ричард, помоги же мне! Ты не очень-то конструктивен!
– Сколько я тебя знаю, – ответил Ричард, – ты всегда ставишь мне неразрешимые задачи. Помню, в Итоне ты требовал фруктов не по сезону, к тому же их вообще нельзя было раздобыть в колледже. В армии я был послан раздобыть продовольствие, хотя в радиусе ста миль от нашего лагеря не было ни курицы, ни поросенка. А теперь я еще должен найти тебе жену!
Он всплеснул руками и воскликнул:
– Черт возьми, Варгус, куда проще добыть тебе дюжину первоклассных любовниц!
– Их я и сам могу раздобыть, – ответил граф.
– Кстати, я вспомнил, – воскликнул Ричард, – что обещал заглянуть сегодня утром к Женевьеве. Если ты еще с ней не знаком, то это большое упущение в твоем образовании.
– Что за Женевьева? – с большим интересом спросил граф.
– Последнее пополнение в балете мадам Вестрис при королевском театре.
– Я встречался с мадам, и хотя у нее потрясающие ножки, на мой вкус она чересчур напыщенна, – заметил граф.
Он говорил об обворожительной молодой актрисе, про Которую было сказано, что она «поет, словно ангел, танцует, как сильф, и обладает самыми стройными ножками в мире».
– Согласен, – сказал Ричард, – но Женевьева несколько другая. Она приехала из Франции всего лишь около двух недель назад, фактически сразу после твоего отъезда, и взяла Лондон Приступом.
– Сдается, я уже слышал эту историю.
– Понимаю, Варгус, но она воистину исключительна.
Она не только хороша в танце, но и обладает очарованием, которое не скрывает даже грим. Познакомься с ней и увидишь, что я не преувеличиваю.
– Хорошо, – ответил граф, – если ты дашь слово, что посетишь со мной хотя бы пару балов из тех, что дают сегодняшним вечером.
Ричард застонал, и граф добавил:
– Один обещает быть неплохим, учитывая, что это Эшбернгем-Хаус.
– Княжна Левина! – воскликнул Ричард. – Она все же пригласила нас на вальс, несмотря на то что у нее самый острый язычок из всех дам, что когда-либо украшали собою посольство.
Граф рассмеялся:
– Она слишком умна, чтобы спровоцировать дипломатический инцидент, но я частенько задаюсь вопросом, много ли еще пройдет времени, прежде чем русский посол будет отозван.
– Не будет до тех пор, пока его жена может это предотвратить. Княжна любит Англию, или вернее – англичан.
С этими словами Ричард поднялся на ноги и кликнул камердинера:
– Джарвис!
Тот поспешно вошел в комнату и помог Ричарду облачиться в изящный длиннополый сюртук, который, судя по отсутствию складок, был пошит в Уэстоне.
– Увидишь, принцесса будет только рада помочь тебе в твоих поисках, Варгус, – заметил Ричард.
В его глазах блеснул огонек, словно он сознавал, что поддразнивает друга.
– Я же сказал, что не потерплю вмешательства никаких женщин, – ответил граф, – и все сказанное» Ричард, разумеется, должно остаться между нами. Если ты предашь меня, клянусь, я пришлю тебе вызов!
Ричард рассмеялся:
– Ну, коль скоро ты гораздо лучший стрелок, нежели я, это будет очевидное убийство, и тебе придется бежать из страны. А я подозреваю, что за годы, проведенные на полуострове, ты достаточно насмотрелся на заграницу.
– Это уж точно! – с жаром отозвался граф. – По правде говоря, Ричард, я рад, что вернулся домой. Но здесь чертовски много необходимо сделать.
Он вздохнул.
– Люди, которым я даю работу, постарели, поместье пришло в запустение, а поскольку все были заняты только войной, дома, амбары, заборы и все остальное практически не ремонтировалось.
– Да, тебе будет, чем заняться, – заметил Ричард. – Но довольно тебе расстраивать меня! Пойдем, Варгус! Нанесем визит Женевьеве.
– Я не уверен, что в настоящее время могу питать дружеские чувства к француженкам, – ответил граф.
Его приятель рассмеялся:
– Уж коли она хорошенькая, какая разница, какой она национальности? И позволь тебя заверить, я нахожу, что французские женщины, как и французские вина, гораздо изысканнее своих английских аналогов.
Продолжая говорить и улыбаться, Ричард взял трость и шляпу, после чего двинулся вниз по ступеням лестницы. Граф последовал за ним.
Снаружи, на Хаф-Мун-стрит их поджидал весьма изящный фаэтон, запряженный парой великолепных лошадей.
Ричард оглядел их с легкой завистью и расположился на сиденье рядом с графом.
Грум в хеллингтонской ливрее отвязал лошадей, и когда фаэтон тронулся, на бегу запрыгнул на небольшое сиденье позади графа и его друга.
Граф направил фаэтон на Пикадилли. Он правил лошадьми с искусством, снискавшим ему за недолгое
