окружала аура слепящего света.
Он был здесь! Он стоял рядом с ней, и ему вовсе не было безразлично ее исчезновение.
И еще она видела, что, продолжая оставаться таким же невероятно красивым, граф заметно похудел, а черты его лица обострились.
– Ты могла хотя бы, – продолжал граф, – сказать мне свое настоящее имя!
– Я… не хотела, чтобы… ты знал…
– Но почему?
Истинной причины она не могла ему назвать, и пока девушка собиралась с мыслями, граф сказал:
– Думаю, ты единственная в мире женщина, которой не было бы любопытно узнать, о каких планах я говорил тебе. О чем я хотел рассказать тебе за ужином в тот самый вечер.
Щеки Тэлии зарделись, и она отвернулась в сторону.
Граф смотрел на нее, думая, что за всю свою жизнь не видел более прекрасной картины, чем профиль Тэлии, прямая линия носа и изгиб губ, очерчивавшие силуэт ее лица на фоне роз.
– Ты думала обо мне? – нетерпеливо переспросил он.
– О… конечно!.. Конечно же, думала…
– И было ли тебе интересно узнать о том, что же я собирался предложить тебе на том несостоявшемся ужине?
Она не сумела ответить, и, помолчав, граф пояснил:
– У меня был подарок для тебя.
– Я… не смогла бы… принять подарок после того, что… ты уже дал мне…
– Я уже говорил, что тысяча фунтов, которая, как мне теперь известно, предназначалась для твоего отца, не касалась наших отношений. Я собирался сделать тебе подарок совсем иного рода.
– Мне жаль, что… пришлось… отказаться от него тогда.«
– Я подарю его прямо сейчас.
Она снова повернулась и посмотрела на него.
Выражение его глаз заставило сердце девушки биться еще чаще, чем прежде.
– Боюсь, из-за того, что пришлось потратить столько времени на поиски тебя, мой подарок несколько устарел.
С этими словами граф вынул что-то из своего кармана и протянул Тэлии.
Это был лист бумаги, и, беря его в руки, она пыталась догадаться, что это такое.
Ей было трудно заставить себя подумать о чем-то ином, кроме самого графа, но он в ожидании смотрел на нее, и девушка, опустив взгляд на бумагу, застыла в изумлении.
Это был брачный сертификат на имя Варгуса Александра Марка, пятого графа Хеллингтона, холостяка, и незамужней Тэлии Карвер!
Какую-то долю секунды она не могла поверить в то, что происходит, но затем чувство восторга объяло ее.
Он просил ее руки! Он любил ее так сильно, что хотел сделать ее не любовницей, а женой, даже зная, что она всего лишь продавщица в шляпной лавке!
Бумага дрожала в ее руке, и граф, приблизившись к ней настолько, что их тела почти соприкасались, сказал:
– Возможно, в своих чувствах мисс Кавершем отличается от мисс Карвер, которая, помнится, говорила, что любит меня.
– Мне… не хотелось, чтобы… ты думал… будто бы я пытаюсь… заманить тебя в ловушку… – запинаясь произнесла Тэлия.
– Я уже был пойман, – ответил граф. – И пойман навсегда.
Он взял из ее рук брачный сертификат и швырнул его на землю. Затем он притянул ее к себе и сжал в объятиях так крепко, что она едва могла дышать.
– Согласна ли ты выйти за меня замуж, моя родная? Я не могу жить без тебя!
Не дождавшись ответа, он приник к ее губам своими.
Его поцелуй снова вознес Тэлию к сияющим звездам, и все проблемы мира остались далеко-далеко внизу.
Она больше не принадлежала себе, но ему, и они были неразделимы, какими их сделала еще первая их встреча.
Они принадлежали друг другу, они были единым целым, и она не ведала прежде, что его чувства к ней были такими же, как и ее чувства к нему.
Теперь она сознавала, как сильно он хотел ее, как нуждался в ней, а тело и разум подсказывали Тэлии, что ничто не в силах разлучить их.
Их любовь существовала вне времени и пространства и была превыше всех человеческих понятий 6 классах и сословиях.
– Я люблю… Люблю тебя!.. – прошептала она, когда граф оторвался от ее губ.
Она дрожала от охватившего ее возбуждения, и ей казалось, что он дрожит тоже.
– Я люблю тебя и никогда не позволю тебе снова исчезнуть, – ответил он. – Этого я не вынесу.
И он снова поцеловал ее, страстно, настойчиво, требовательно, так что огонь, разгоревшийся внутри них, казалось, лишил девушку остатков сил, и она легла щекой на его плечо.
– Когда мы поженимся? – спросил он, и его голос звучал тихо и неровно.
– Когда ты… только захочешь…
– Я хочу сейчас! Сию же минуту!
Она издала тихое восклицание, в котором Слышалось безграничное счастье.
– Я была уверена, что… ты ни на ком… не желаешь жениться…
– Я хочу жениться только на тебе! Ни одна женщина еще ни разу не вызывала во мне таких чувств, как ты. Никогда я не встречал женщину, без которой мог бы быть счастлив.
– Но что, если… уже после нашей свадьбы… я вдруг наскучу тебе, как… все прочие женщины… которых ты знал?
Граф крепче обнял ее.
– Другие женщины мне наскучивали, потому что среди них не было тебя, – сказал он. – Ты совсем другое, и чтобы объяснить тебе, насколько другое, потребуется слишком много времени.
Он взглянул на нее сверху вниз и отстранил Тэлию от себя на длину вытянутых рук.
– Я никогда не видел тебя прежде в таком роскошном платье.
– Тебе… нравится?
– Я люблю тебя вне зависимости от того, что ты носишь, – ответил он. – Но я разочарован.
– Раз-зочарован? – с испугом спросила Тэлия.
– Я сам хотел подобрать подходящую оправу для такого бриллианта, как ты, и часто представлял тебя в чем-то ином, помимо того серого платья. Но в этом удовольствии твой отец меня опередил.
– Это… не расстроило… твоих планов?
Граф улыбнулся:
– Ничто не сможет их расстроить. Все, что я хочу, так это чтобы ты принадлежала мне полностью и абсолютно и чтобы в твоей жизни не было никого, кроме меня.
– В моей жизни и так нет никого, кроме тебя.
Она увидела, с каким восторгом вспыхнули его глаза при ее словах.
Желая еще больше убедить ею в этом, она придвинулась ближе.
– Все еще… трудно поверить, что ты… здесь, – сказала она. – Я так… скучала по тебе… Мне было так плохо… без тебя… И я думала, что… останусь одна… до конца своей жизни.
Он понимал, что она имела в виду, говоря» одна «, и, прикоснувшись губами к ее мягкой щеке, сказал:
– Я чувствовал то же самое. Ты словно забрала с собой частичку меня, и я знал, что никогда не стану полностью самим собой, пока не встречу тебя снова.
Он издал звук, напоминавший усмешку и стон одновременно.
– Никогда я не ведал, что любовь может приносить такую боль, такую мучительную тоску.
– А… сейчас?
