Пьер горестно вздохнул и продолжил:
– Сади Карно был удивительно справедливым и великодушным человеком. Он не желал, чтобы пострадали те, кто не приносит никакого вреда обществу, и всей душой ратовал за свободу слова и свободу мысли. Его взгляды были сродни взглядам вашего уважаемого учителя.
Заза с восхищением посмотрела на Пьера.
– Как вы храбры, Пьер Если бы такие личности, как Пужье, Лорен и Бюссе, заподозрили вас, та не преминули бы… – чу она осеклась.
– Да, конечно. Они бы избавились от меня немедленно! – согласился Пьер. – Но немного риска всегда присутствует в нашей жизни, делает ее более интересной. Кроме того, с некоторыми суждениями, высказываемыми символистами, я был полностью согласен.
– Вы тоже ратуете за свободу мысли?
– Да, я верю в эти идеалы… – И тут он улыбнулся. – Я целиком за свободу, но не за абсолютную. Во всяком случае, хорошенькие и неопытные молодые девушки должны пользоваться свободой в разумных пределах.
– И вы собираетесь запереть меня в золоченую клетку? – с недоверием спросила Заза. – Если так… то я откажусь… выйти за вас замуж.
– Неужели я позволю вам сделать это? – спросил Пьер, крепче обнимая ее. – Поверьте, что после того, как я нашел вас, я уже не позволю вам убежать от меня никогда.
Он прижимал ее к себе так сильно, что Заза ощущала биение его сердца. А ее сердце билось точно в такт с ним, и ей показалось, что они превратились в единое существо.
И все-таки ей захотелось проявить какую-то свою волю, и она невнятно пробормотала:
– Я бы хотела после нашего замужества, », иметь право на некоторую свободу мышления.
– Вполне возможно, что я разрешу вам иногда совершать эксцентричные поступки, – с усмешкой произнес Пьер, – но… – Он сделал паузу, – никогда больше я не позволю вам гулять по Парижу одной или в сопровождении беспомощного старика, который не в состоянии следить за такой хорошенькой девицей. А уж тем более не разрешу целоваться вам на берегу Сены с незнакомыми молодыми людьми.
– Это нечестно, – запротестовала Заза. – Вы же знаете, что я не целовалась ни с кем до вас. И вы знаете… что я позволила вам поцеловать себя только потому… что я принадлежала вам уже до этого полностью.
– Неужели вы сразу влюбились в меня? – спросил он, и в голосе его не было иронии. Наоборот, ему нравилась ее искренность.
– Разве вы не поняли этого сразу? Я стала частью вас, как только увидела вас впервые. А когда мы расстались, я ощутила, что все во мне умерло.
В ее голосе слышалась такая боль, что ему ничего не оставалось сделать, как покрыть поцелуями ее лоб, щеки и снова коснуться ее губ.
– Мне кажется, что я любила вас еще до нашей встречи миллион лет. Неужели вы подумали, что я раздаю так легко свои поцелуи?
– Нет-нет, дорогая, я так не подумал. Но предупреждаю, что буду очень ревнивым мужем. Если вы взглянете на какого-либо мужчину своим чарующим взглядом, то тут же я заключу вас в одну из башен своего замка, и вы будете встречать рассветы и закаты только через решетку. А я лично буду приносить вам пищу… И никаких служанок и наперсниц.
Заза радостно рассмеялась.
– Это будет самое сладостное заключение. Ни один узник на свете не мечтал бы о таком счастье. Я хочу видеть только вас и больше никого.
– Если это правда, если ваша любовь настолько сильна, то я просто унесу мою Заза на руках прочь отсюда в свое герцогство Валуар, и не будет никакой свадьбы, освященной римской церковью, и пусть негодуют граждане Мелхаузена, лишенные угощения и развлечений.
– Папа будет в ярости! – воскликнула Заза, но тут же перестала думать об этом, когда вновь почувствовала прикосновение его губ.
– Я люблю тебя, я люблю тебя безумно… – шептал Пьер. – Какое чудо, что на месте Марии-Селесты оказалась ты, Заза!
– А вместо принца Аристида я обрела тебя, мой возлюбленный Пьер!
И когда он снова попытался ее поцеловать, она еще успела прошептать:
– Как мне повезло, что я попала в Париж!
