— Мария, ты — умница!
Горничная накинула плащ ей на плечи. Оказалось, что он застегивается на большую пряжку, украшенную ониксом и бриллиантами.
— Кажется, я догадываюсь, — проговорила Каролина, разглядывая плащ. — Джентльмены надевают подобного рода накидки, отправляясь в Европу на карнавал.
— Может потому плащ этот и висит среди нарядов его милости, — согласилась Мария. — Что ж, сегодня вечером он никому не понадобится, а вам, миледи, подойдет в самый раз.
Каролина взглянула на себя в зеркало.
Накинутый, но не застегнутый, темный плащ эффектно контрастировал со сверкающим великолепием ее собственного платья. Она надела капюшон; под ним скрылись бриллиантовые звезды, которые Мария закрепила в волосах Каролины. Капюшон придавал ей таинственный вид; бледное овальное лицо, обрамленное темной тканью, выглядело необычайно привлекательно.
Каролина отвернулась от зеркала.
— Мария, ты готова?
— Да, миледи. Джеймс унес чемодан с полчаса назад.
— Тогда нам пора. Как лучше выйти из замка?
— Здесь есть боковая дверь. К ней можно пройти по черной лестнице.
— Веди, Мария, — велела Каролина. — Тут я всецело полагаюсь на тебя.
Мария быстро пошла вперед по коридору; Каролина следовала за ней. К счастью, им никто не встретился, и они добрались до боковой двери незамеченными.
Над парком опускались сумерки, но было еще светло. На бархате неба загорались звезды; появился молодой месяц. Казалось, он висел, покачиваясь, прямо над верхушками высоких деревьев.
Каролина и Мария быстро шагали по подъездной аллее. Церковные часы начали отбивать полчаса.
— Я велела Джеймсу спрятать чемодан в кустах слева, — сказала Мария. — Там растут рододендроны, они прекрасно нас загородят на тот случай, если кто-нибудь выглянет из сторожки.
— Надеюсь, мы отыщем чемодан, — отозвалась Каролина. — Я и не предполагала, что вокруг столько кустов.
— Конечно отыщем, миледи, — заверила ее Мария и, пока Каролина ждала на обочине подъездной аллеи, начала пробираться за высокие заросли рододендрона.
— Он здесь, миледи! — воскликнула она. — А еще здесь есть пустое местечко, где мисс Уонтидж сможет переодеться.
— Пора бы ей и подойти, — заметила Каролина, вглядываясь в конец аллеи, где виднелись очертания огромных ворот; на фоне неба выделялся четкий силуэт геральдических львов.
— Дай Бог, чтобы бедняжка не испугалась в последнюю минуту, — вздохнула Мария.
— Что за ужасная мысль, Мария! — воскликнула Каролина. — Да ведь вся жизнь мисс Уонтидж зависит от этого вечера. Быть может, это ее единственная возможность спастись от ужасного отца. Если она ее упустит…
— Миледи, еще есть время, — заверила ее Мария.
— Я не успокоюсь, пока не увижу ее, — ответила Каролина и прошла к воротам.
Через мгновение она с облегчением вздохнула. Кто-то отчаянно быстро бежал по дороге, словно сам дьявол гнался за ним по пятам.
Каролина вышла из тени.
— О, Каролина! — выдохнула Харриет. Она дышала тяжело и прерывисто.
— Ш-ш-ш, — предостерегла ее Каролина. — Подожди, сначала я открою ворота. Незачем, чтобы привратник нас слышал.
— Да, конечно, — согласилась Харриет, — но только прошу тебя, побыстрее, я ужасно боюсь.
Каролина подняла тяжелую щеколду, приоткрыла одну створку ворот настолько, чтобы Харриет смогла проскользнуть внутрь, и, взяв ее за руку, потянула за рододендроны.
— Все в порядке? — спросила она.
— О нет, совсем наоборот! Я уверена, папа что-то подозревает. За обедом он вел себя так странно — беспокойно, совсем не так, как обычно, хотя, быть может, мне показалось.
— Если бы он тебя заподозрил, то обязательно сказал бы об этом, — со свойственной ей проницательностью заметила Каролина. — Он не слышал, как ты вышла из дома?
— Я сказала ему, что пойду спать. О, Каролина, какая бессовестная ложь! Мне так стыдно.
— Это невинная ложь, — утешила ее Каролина. — Но даже если это и не так, разве не стоило пойти на этот шаг, зная, что скоро, очень скоро ты выйдешь замуж?
Харриет приложила руки к щекам.
— Я краснею, думая об этом. Сердце у меня бьется так сильно, будто вот-вот выскочит из груди. Я боюсь, Каролина, боюсь того, что собираюсь сделать.
Харриет и вправду не преувеличивала свой страх: она вся дрожала, а когда Каролина взяла ее за руку, оказалось, что рука у нее холодна как лед.
— Если бы мне это пришло в голову, я бы захватила с собой флягу с бренди, — сказала Каролина. — Честное слово, тебе, Харриет, нужно принять что-нибудь для смелости. Но поторопись, медлить нельзя. Мария поможет тебе переодеться.
Харриет стояла, охваченная дрожью.
— О, Каролина, я совсем не такая храбрая, как ты. Может, мне лучше вернуться домой? Я боюсь разгневать папу, пускаясь на эту авантюру.
— Вздор! — оборвала ее Каролина. — Не говори глупости, Харриет. Замечательный молодой человек хочет жениться на тебе, а ты готова отказать ему и вернуться к рабской жизни! Ты уже забыла, что чувствовала, когда он тебя поцеловал? Неужели для тебя ничего не значит, что он любит тебя и что ты для него дороже всего на свете?
— О Каролина, что же мне делать? — застонала Харриет, не в силах ни на что решиться.
В ответ Каролина взяла ее за плечи и слегка встряхнула.
— Возьми себя в руки, Харриет! — сказала она. — Я скажу, что тебе делать, а ты должна слушаться, потому что я очень хочу тебе помочь.
— Каролина, ты такая смелая, — вздохнула Харриет. — Если б только я была на тебя похожа!
— Ты будешь больше походить на меня, когда снимешь это ужасное платье, — заявила Каролина. — Быстрее, у нас мало времени.
В темноте было нелегко раздеть Харриет и одеть ее снова, но Каролина и Мария справились, хотя сама Харриет была более, чем бесполезна: она едва сдерживала слезы и по-прежнему так дрожала, что не могла застегнуть пуговицу или завязать ленту.
Наконец ее облачили в светло-голубое платье; Каролина надела ей шляпу, отделанную лебяжьим пухом, и завязала под подбородком ленту.
— Теперь муфту, — велела Каролина. В тот момент, когда Мария подавала Харриет муфту, она отступила назад и с одобрением оглядела подругу. В лунном свете Харриет выглядела элегантной и утонченной, несмотря на слезы, непрерывно катившиеся по щекам.
— Ты выглядишь очаровательно! — воскликнула Каролина. — Любой джентльмен согласился бы бежать с тобой, увидев тебя в этом платье. Только, пожалуйста, перестань плакать. Ты отправляешься на свадьбу, а не на похороны.
Харриет неуверенно рассмеялась.
— Каролина, ты такая смешная; но я по-прежнему очень боюсь.
— Кого? Мистера Страттона? — насмешливо спросила Каролина. — Тогда скажи ему об этом; это заставит его ощутить себя сильным и почувствовать ответственность за слабую девушку, рыдающую на его мужественной груди.
— Он скорее отвернется от меня, — жалобно сказала Харриет. — Папа говорит: ничто не сердит джентльмена больше, чем женские слезы.
— Твой папа простофиля и ничего больше, — ответила Каролина. — Надеюсь, когда-нибудь я буду иметь удовольствие сказать это ему в лицо. А теперь, Харриет, стой смирно, Мария вытрет тебе лицо и чуть-чуть подрумянит щеки.
