— О, Вейн, неужели в такое время мы будем думать о правилах приличия? Мой любимый, мой самый дорогой, с первой же встречи у нас с тобой все было не так, как принято! Мне совершенно безразлично, как ты себя ведешь, лишь бы ты помнил, что я тебя люблю.
— Ты и вправду все еще любишь меня? — спросил лорд Брикон. — Я не принес тебе ничего, кроме несчастья и ужаса, с первого момента нашей встречи.
Каролина глубоко вздохнула.
— Сказать тебе, о чем я думала несколько минут назад, когда ты был внизу?
— Скажи.
— Я думала, что, если ты оставишь меня, как грозился сделать, мне больше незачем жить, — ведь без тебя, Вейн, жизнь для меня ничего не значит.
В ответ он притянул ее к себе и прижался щекой к ее щеке.
— О, Каролина, — вымолвил он, — я недостоин тебя.
— Я хотела сказать еще вот что, — продолжала Каролина. — Если обстоятельства окажутся сильнее и тебя действительно признают виновным в этом ужасном преступлении, которого, как мы с тобой знаем, ты не совершал, тогда мы вместе уедем в Европу. Это легко сделать, если ты будешь в Мандрейке. В прошлом бесчисленное количество лодок оттуда тайно пересекали Ла-Манш. С какой стати тебе умирать на радость Джервасу? И почему я должна утратить всякое желание жить из-за грязных махинаций убийцы? Мы вместе будем жить далеко отсюда, и меня не испугают никакие трудности, пока ты со мной.
Какое-то мгновение лорд Брикон не мог говорить, в глазах его стояли слезы. Очень нежно он привлек ее к себе и, наконец, вымолвил:
— Каролина, ты заставила меня устыдиться. Могу только сказать, что ни один мужчина не достоин тебя.
Он встал на ноги, поднял ее с колен и прижал к своей груди; его глаза устремились вдаль, словно он заглядывал в будущее, словно раздумывал, откроются ли для них обоих врата Рая.
Первой шевельнулась Каролина.
— Вейн, у нас мало времени, — напомнила она. — Ты должен уехать, прежде чем встанут служанки.
— Я не могу этого сделать, Каролина.
— Но ты должен, Вейн, должен! — почти сердито ответила она. — Ты сказал, что любишь меня, и знаешь, что я тебя люблю. Пожалуйста, доверься мне в этом!
— И куда я отправлюсь? — спросил он. — Я не могу болтаться по стране, преследуемый полицией, — беглецом, который не желает предстать перед лицом правосудия.
— Ну конечно нет, — ответила Каролина. — Да разве я могла просить тебя об этом! Все, чего я хочу, — это чтобы ты немедленно отправился в Мандрейк. Когда доберешься туда, спроси Ньюмана, камердинера моего деда. Он старик, но знает все потайные места в Мандрейке и, если понадобится, может укрыть сотню беглецов так, что никто их не найдет.
— А дальше что?
— Я пришлю тебе весточку, как только смогу, — ответила Каролина. — У нас лишь два пути: или с тебя снимут обвинение, или мы вместе уедем в Европу.
— Каролина, что я могу сказать? — воскликнул лорд Брикон.
Он долго смотрел ей в глаза, затем внезапно опустился на одно колено и поцеловал край ее платья.
— Я сделаю так, как ты хочешь, — сказал он. — Не потому, что считаю, будто ты права, дорогая, любовь моя, а потому, что знаю: ты самая храбрая и самая замечательная женщина в целом свете.
Когда он поднялся, Каролина обняла его за шею. Долгое мгновение они стояли так, чувствуя, что стали ближе и понимают друг друга, как никогда прежде. Затем Каролина отошла к камину и потянула шнур звонка, висевший рядом.
— Ты доверяешь своему камердинеру? — спросила она. Лорд Брикон подумал.
— Он у меня не очень давно. Было бы лучше послать за Бейтсоном — он служил здесь еще до того, как я появился на свет.
Если камердинер и удивился, обнаружив, что его милость и ее милость беседуют в такой час, он ничем не показал этого.
— Передай Бейтсону, чтобы он пришел ко мне, — сказал лорд Брикон, — и можешь ложиться спать. Ты мне больше не понадобишься.
— Благодарю вас, милорд.
Слуга тихо удалился. Несколько минут спустя появился Бейтсон. Хотя он одевался в спешке, но заметно этого не было. Тихо постучав, он вошел и почтительно ждал приказаний его милости.
— Бейтсон, войди и закрой дверь, — сказал лорд Брикон.
Когда дворецкий сделал это, лорд Брикон сказал:
— Бейтсон, я попал в беду. Старый слуга перевел дыхание.
— В какую беду, милорд?
— Наихудшую, — ответил лорд Брикон. — Бейтсон, ты служил здесь еще у моего отца. Кто-то сегодня принес в библиотеку труп мальчика, запоротого до смерти. Рядом валяется мой кнут для верховой езды.
Лицо дворецкого свело судорогой.
— Мастер22 Вейн! — ахнул он. — Да как же это может быть?
— Я сам себя спрашиваю об этом, — ответил лорд Брикон. — Пока у нас нет иного объяснения, кроме того, что ее милость, выглянув из окна своей спальни, видела, как двое мужчин втащили тело в библиотеку через окно, открытое кем-то в доме.
— Значит, милорд, вас не могут обвинить в этом? — воскликнул Бейтсон.
— Трудно доказать, что это не я, Бейтсон. Ведь, кроме того, что сразу припомнятся разговоры, ходившие, когда умер мой отец, и ты, и другие слышали, как я сегодня утром угрожал этому мальчишке, когда он ударил лошадь мистера Уорлингема.
— Ох, милорд, милорд! — проговорил дворецкий. Лорд Брикон посмотрел на него и тихо сказал:
— Бейтсон, я не убивал мальчика. Ты мне веришь? Каролине показалось, что глаза старика внезапно засияли.
— Я верю вам, мастер Вейн, вы всегда были правдивы. Но есть, кто может вам и не поверить, вы, милорд, сами знаете.
— Совершенно верно, — кивнул лорд Брикон. — Вот почему, Бейтсон, ее милость убедила меня уехать сегодня ночью, пока не началось расследование. Я считаю это неправильным; я считаю, что должен оставаться здесь, но ее милость настаивает.
— Милорд, я уверен, что ее милость права. Понадобится время, чтобы во всем разобраться, и лучше, чтобы вашей милости здесь не было.
— Мы должны торопиться, — вмешалась Каролина, охваченная нетерпением. — Бейтсон, его милости нужна лошадь, самая быстрая, и еще я хочу, чтобы грум немедленно отправился в Ноул с письмом для милорда Милборна. Вы проследите за этим? Мы знаем, что на вас можно положиться.
— Можете положиться на меня, миледи, — подтвердил Бейтсон. — И на конюшне найдется двое таких, которым можно доверять; я за них ручаюсь. Вам лучше переодеться, милорд. Лошадь будет ждать вас минут через пять-десять.
Он пошел к двери. Дойдя до нее, он обернулся; морщинистое лицо подрагивало от волнения, глаза и губы старались удержать слезы, которые, казалось, вот-вот вырвутся наружу.
— Не тревожьтесь — мы спасем вас, мастер Вейн. Дверь за ним закрылась, и Каролина посмотрела на лорда Брикона.
— Он тоже любит тебя, Вейн.
Лорд Брикон не ответил, но она поняла, что его глубоко тронула преданность старика.
— Пока ты переодеваешься, я пойду к себе и напишу письма Ньюману и дяде Френсису. Торопись, Вейн.
В ответ он взял ее руку и поднес к губам. Это был не обычный поцелуй. Она задрожала, почувствовав на своих пальцах касание его губ, и была готова броситься в его объятия, но с трудом подавила свое желание и
