На фабриках и на углах улиц распространялись сведения о веществах, которые были эффективными противозачаточными средствами. Некоторые срабатывали, некоторые нет. Но большинство вызывало воспаления или более серьезные последствия.
Эти контрацептивы продавались тайно в грязных маленьких лавках и усиленно расхваливались и навязывались уличными торговцами, которые ходили по домам. Бок о бок с ними действовали абортмахеры, доступные тем, кто на горьком опыте убедился, что на контрацептивы полагаться нельзя.
Вопиющая откровенность в рекламе абортов противоречила типичному викторианскому лицемерию замалчивания сведений о контрацептивах, которые были безопасны и действенны.
В респектабельных женских журналах времен Виктории и Эдуарда появлялась такая реклама против «анемии», «нарушения менструальных циклов», «женских недомоганий», какую никогда бы не разрешили публиковать современные издатели.
Все знали о настоящих целях этих препаратов, и в случае, если читательница была не слишком понятливой, благодарственные рекомендации от женщин, почувствовавших облегчение, не оставляли сомнений – ведь воображение женщины распространялось далеко за пределы кухни, спальни и детской.
Невероятно, но до сих пор существуют народы и религии, которые не хотят считаться с проблемой перенаселения, нехватки жилищ или последствий ухудшения здоровья, вызванных непрерывными родами. «Дети, – говорят они, – это дар Божий».
В январе 1965 года в одной из британских газет было опубликовано письмо, где совершенно откровенно поднималась эта проблема.
«Господа, я – социальный работник в Бирмингеме. За ночь до наступления Рождества я вернул трех незаконных детей молодой женщине с Ямайки, которая только что вернулась из больницы, где, к счастью, ей сделали аборт.
Несколько недель назад ей пришлось оставить работу в качестве ученицы сиделки, потому что у нее не было денег, чтобы заплатить няне. Я пытался получить финансовую помощь для нее от одной из наших больших добровольных организаций, но, поскольку у детей были разные отцы, все мои попытки оказались тщетными. Тем временем она жила на пособие в пустой комнате. Жизнь у нее была такой тяжелой, что она снова забеременела.
Разве я должен с ней беседовать о Божественном провидении и о том, что человек по сути своей хороший? Или же мне научить ее предохраняться от беременности?
И какое же решение этой проблемы? Совершенно очевидное – легализировать аборты».
Проблема абортов приобрела мировой масштаб. Исследования директора одной фармацевтической организации в 1964 году показали, что двадцать два процента замужних женщин в Соединенных Штатах, по крайней мере один раз, делали аборт в возрасте до двадцати пяти лет. Это позволяет говорить, что от одной пятой до одной четверти всех беременностей замужних женщин США кончается сознательным прерыванием.
В Мехико 307 женщин из каждой тысячи опрошенных 797 раз делали аборты – в среднем больше трех абортов на каждую. Более четверти из группы опрошенных чилийских женщин прибегали к абортам, и снова в среднем более трех раз.
Отчеты французов свидетельствуют о том, что на одно рождение ребенка приходится один аборт. В Турции от 4% всего женского населения сельской местности и до 12% городского делали аборты. Обычное число нелегальных абортов в Британии до 1968 года достигало 100 тысяч в год. Но для достоверности эту цифру стоит увеличить в полтора-два раза.
Когда в Британии они были легализированы под охраной «Закона об абортах» 1968 года, за первый календарный год число абортов, выполненных вполне легально., составило более 57 тысяч, и 26 тысяч из сделавших аборт были замужними женщинами.
С тех пор год за годом их число все увеличивается, и в 1971 году достигло почти 129 тысяч в год. Вне зависимости от того, легальный аборт или нелегальный, было установлено, что 11, 4% всех беременностей в Британии не вынашивается.
Пятьдесят лет назад специалисты-медики Парижа определили, что количество абортов, совершаемых за год, достигло 100 тысяч, а в кайзеровской Германии насчитывалось более полумиллиона случаев искусственного прерывания беременности или естественных выкидышей, что значительно превышало цифру рождаемости.
В Нью-Йорке в восьмидесятых годах XIX века исследования проституток показали, что вследствие абортов и болезней «средняя продолжительность жизни этих женщин не превышала четырех лет с начала их карьеры».
Большинством абортмахеров были женщины, которые «поднялись» до этого положения с уровня медицинских сестер. Плата за их работу достигала тысячи долларов.
Легализация медицински оправданных абортов была принята в Британии, хотя закон пользовался сомнительной репутацией из-за невозможности обнаружить и наказать преступников. Судебные разбирательства касательно абортов редко достигали 300 в год и обычно возникали в результате увечий или смерти пациентки. Следовательно, преступление наказывалось скорее за неудачу, а не за успех. Считалось, что 99, 7% всех нелегальных абортов заканчивалось благополучно и не преследовалось властями. Для любого врача не были в новинку последствия неудачного или плохо сделанного аборта, но его клятва не позволяла ему ничего сообщать полиции, потому что жертва преследовалась законом, как и тот, кто делал ей аборт, а в XIX веке закон карал пожизненным заключением и абортмахера, и женщину, сделавшую аборт.
Такое тяжелое наказание могло быть оправдано для абортмахера, но было слишком жестоким по отношению к женщине, которая шла на риск жизни и здоровья из-за необходимости прервать нежелательную беременность.
Конечно, на практике в те дни процедуры возвращения женщине здоровья, а затем отправления ее из больницы в суд, а оттуда в тюрьму на пожизненное заключение не происходило. В больницах знали, что на каждый единичный случай заболевания, вызванного нелегальным абортом, имеется четыре удачных аборта.
Принудительное прерывание беременности – это старый, если вообще его можно так назвать, моральный принцип или экономическая система, в которой рождению ребенка придается социальная и
