– Хорошо, милорд. Мне послать кого-нибудь поискать его?
Граф подумал и сказал:
– Пожалуй, можно не торопиться.
Он отставил в сторону бокал шампанского и направился по коридору в сторону западного крыла здания, где недавно разместилась контора. При жизни его отца она располагалась в доме управляющего, и это означало, что всякий раз, когда графу нужно было взглянуть на карту, на родословные лошадей или еще на что-нибудь, что его интересовало, он должен был специально туда ехать.
Поэтому он выбрал большое помещение на первом этаже замка, где велел разместить полки, шкафы, карты так, чтобы все было под рукой, когда захочется что-либо посмотреть.
Он зашел туда, рассчитывая увидеть пожилую женщину, помогавшую управляющему вести корреспонденцию. В комнате никого не было, но он оценил ее аккуратность и опрятность. Он хорошо знал, что именно ему нужно – большая конторская книга с именами всех, кто вышел на пенсию при жизни его отца и уже при нем.
Открыв несколько ящиков, он наконец нашел этот гроссбух и уселся за стол.
Сейчас он докажет, что Офелия Лангстоун ошибалась, и она должна будет извиниться. Он открыл книгу.
Имена шли в алфавитном порядке; на букву «А» их было много, один или два пенсионера были вычеркнуты, и над ними написано слово «умер».
Однако оставался еще довольно длинный список. Граф перевернул страницу и перешел к букве «Б».
Разумеется, он был прав: Джем Буллит присутствовал в списке. Более того, оказалось, что его пенсия увеличилась вдвое с тех пор, как ему было назначено пособие. Теперь он получал в месяц сумму, которой, конечно же, должно хватать на жизнь и даже на жизнь в некотором комфорте.
«Не знаю, кто мог сказать мисс Лангстоун такую ложь», – подумал он.
Затем недалеко от Джема он увидел запись. Уолтер Буллингем.
Уолтер Буллингем!
Граф прекрасно его помнил: он был стариком, когда граф вступил в права наследства.
Он посмотрел на это имя еще раз. И еще раз.
Странно. Он мог бы поклясться, что Уолтер Буллингем уже умер. Кажется, он кому-то поручал послать венок на его похороны. Теперь ясно, однако, что он ошибался, потому что Буллингем получал ежемесячную пенсию, и, как и у Буллита, пенсия была увеличена. Он стал перелистывать страницы книги.
Его пенсионеры были настоящими долгожителями! За последние десять лет никто не умер на буквы «Б», «В», «Г».
Потом он увидел хорошо знакомое ему имя – Нэнни Грехем.
Конечно, он ее помнил, и, как он и думал, она была жива. Он вспомнил, что, выйдя на пенсию, она отправилась к своей старой матери, бывшей экономке в замке. Это была невероятно старая женщина, которую все боялись. Когда он был мальчиков, она наводила на него страх, прохаживаясь по замку в черном платье со связкой ключей, позвякивавших на боку. Особенно он боялся ее, потому что она немедленно сообщала матери о всех его проделках в ее части замка. Наверное, сейчас она очень стара. Удивительно, она тоже была жива.
Граф с сомнением посмотрел на книгу.
Затем он встал из-за стола и с книгой под мышкой вышел из комнаты.
Дойдя до холла, он велел лакею:
– Пойдите в конюшню и скажите, чтобы немедленно прислали двуколку с двумя новыми гнедыми.
– Хорошо, милорд.
Граф нетерпеливо ждал в библиотеке. Ему кое-что пришло в голову; он положил конторскую книгу в ящик своего письменного стола и запер его. Казалось, что прошло много времени, прежде чем слуга объявил, что двуколка ожидает внизу.
Он сел в нее, взял вожжи, и складка, залегшая у него между бровей, слегка разгладилась, когда он увидел свою новую пару гнедых и подумал, что они выглядят еще лучше, чем на конной ярмарке.
Рядом с ним сидел не Джейсон, а Берт, один из грумов, состоявших под началом старика Уинчболда, служившего в замке уже больше тридцати лет.
– Хорошие лошади, Берт, – сказал граф, когда они проехали половину аллеи.
– Лучше я вообще не видел, милорд. Замечательная пара. И главное, что их не отличишь друг от друга.
Графу понравился энтузиазм в голосе молодого грума, и они разговаривали о других лошадях в конюшне, пока не доехали до деревни.
Деревня отстояла от замка на три мили, но находилась на земле графа. Он увидел перед собой длинный ряд домиков, крытых соломой, и садики перед ними – все это было построено отцом перед самой его смертью.
Подъехав к ним, граф придержал лошадей.
– Я забыл, Берт, – сказал он, – в каком домике живет Нэнни Грехем?
– Предпоследний с конца, милорд, – ответил Берт. – Вот уж она будет рада увидеть вашу светлость.
