Три часа спустя Паолина решила, что лучше бы она на самом деле была куклой, а не сильно уставшей девушкой. От переутомления у нее болела голова, а тело ныло после того, что ей довелось испытать прошлой ночью. Но хотя ей очень хотелось в постель, которая стояла в соседней комнате, сэр Харвей не давал ей уйти.
Она должна была стоять смирно, пока рулоны шелка, атласа, парчи, ламэ и газа прикалывали на ее плечах, обворачивали вокруг ее талии и драпировали на бедрах.
Разговор между портнихой и сэром Харвеем уже давно перестал интересовать ее. Она была в таком состоянии, что ей казалось, что если бы можно было спать на полу, она бы прямо здесь и заснула.
А они все разговаривали, сверяясь с набросками и изменяя их, обсуждая ткани и цвета. Обговорено было все до последней мелочи: туфли и шелковые чулки, накидки и нижние юбки, шляпки и перчатки, пока у Паолины в голове все окончательно не смешалось и она перестала воспринимать что-либо вокруг себя.
Процесс выбора туалетов продолжался так долго потому, что сэр Харвей все время отлучался. Своему портному он дал все инструкции достаточно быстро, хотя это тоже сопровождалось просмотром парчи, атласа, искусно вышитых жилетов, выбором пуговиц и изысканного кружева.
Но как только он вернулся к обсуждению нарядов Паолины, вошел слуга и доложил, что прибыл Фарузи. Сэр Харвей тут же покинул их, и Паолина снова задалась вопросом, зачем ему понадобился ювелир. Вряд ли он собирается тратить деньги на ювелирные украшения.
Да и вообще, откуда у него деньги? То он говорит, что они есть, то утверждает, что у него нет ни цехина.
Размышляя про себя таким образом, она вспомнила, что ни разу не видела, чтобы он держал в руках хотя бы одну монету. Она ожидала, что по дороге в Феррару они остановятся поесть, но он даже не упомянул об этом, и они ничего не ели и не пили до восьми часов, пока не приехали в гостиницу.
Она должна была признать, что обед оправдал ожидания, а вино было настолько хорошим, что сэр Харвей заказал еще одну бутылку, едва сделав первый глоток.
«Как все это странно», – подумала Паолина, сидя на мягкой кушетке, разглядывая наброски платьев и дожидаясь сэра Харвея.
Он вернулся где-то через двадцать минут, и по выражению его лица она могла догадаться, что он чрезвычайно доволен, правда, непонятно чем.
– А сейчас, моя дорогая, давайте займемся вашим гардеробом, – обратился он к ней.
– Уже поздно, – возразила она. – Нельзя ли отложить это до завтра?
– Нет, нет. Нам нельзя терять время. Эти платья должны быть готовы как можно быстрее. Мы не можем долго оставаться в Ферраре. Так что перейдем к следующему вечернему платью.
Он выбрал шитое серебром ламэ, которое Паолина отложила в сторону как слишком дорогое, и настоял на том, чтобы сшить платье целиком из него.
– Но как мы сможем позволить себе такое? – спросила Паолина по-английски сдавленным голосом.
– Вы еще будете удивлены, сколько мы себе можем позволить.
Портниха складывала ткани с выражением на лице, близким к восторгу. Такого заказа у нее еще не было.
– Я даю вам неделю, – сказал ей сэр Харвей. – Все, что не будет готово к этому времени, не оплачивается. Вам понятно?
– Конечно, ваша милость. Все будет готово к сроку. Шить для такой красивой леди, как ваша сестра, одно удовольствие.
Женщина сделала реверанс и удалилась. Сэр Харвей повернулся к Паолине, буквально упавшей на свою кровать.
– Вы устали, – сказал он. – Сегодня ночью нам обоим нужно хорошо выспаться. Первый шаг сделан, но многое еще предстоит.
– Это понятно, но все-таки, как же быть с деньгами? – спросила Паолина.
Она понимала, что такие вопросы задавать не следует, но не могла сдержаться. Она привыкла все время беспокоиться о деньгах, и ей иногда казалось, что вот сейчас сэр Харвей скажет ей, что все это было сном, и они должны будут бежать, так как не в состоянии заплатить за всю эту роскошь.
– Я уже несколько раз говорил, чтобы вы не напрягали свою очаровательную головку из-за денег, – произнес в ответ сэр Харвей.
Он вытащил что-то из кармана и протянул ей. Она посмотрела на него испуганными глазами, а потом восхищенно вскрикнула.
У него в руках была нитка жемчуга, великолепно подобранного жемчуга с немного крупноватой для таких бус застежкой.
– Жемчуг! – воскликнула она.
– Он ваш, – сказал он.
– Мой!
С выражением явного восторга на лице она протянула к нему руки, но потом отдернула их назад.
– Но я не могу принять это, – сказала она. – Он, должно быть, очень дорого стоит, а нам могут понадобиться деньги.
– Тогда наш капитал будет находиться в безопасности на вашей шее, – сказал он. – Лучше подумайте о том, какое впечатление он производит. Этот жемчуг очень высокого качества, это подтверждено профессионалом.
– Бусы прекрасны, – сказала Паолина, – но...
