отдаленно похожи на вас. – Голос графа упал до шепота. – И вряд ли тысячи виденштайнских мужчин не говорили вам подобного уже много-много раз!
Подобный комплимент потряс Тину, и на мгновение она даже забыла, кого представляет в настоящее время. Девушка подняла на собеседника глаза, потом опустила их и, запинаясь, пробормотала:
– Я не.. думаю… что вам… позволительно говорить со мной… в таком тоне…
– А почему нет, когда это чистая правда? – Тина промолчала. и граф продолжил: – Но понимаете ли вы, что такой своей фразой вы даете мне понять, что ваш парижский друг будет мной недоволен и даже, возможно, вызовет меня на дуэль?
– О нет! – едва не вскрикнула Тина. – Нет-нет, этого он не сделает!
– Тогда я не понимаю, почему же он ушел, оставив вас одну. Ведь должен же он понимать, что мужчине, оставившему без надзора сокровище, грозит похищение этого сокровища – и в самом скором времени!
Тине стало смешно.
– Не думаю, чтобы Кендрик был очень обеспокоен этим, хотя мне и приятно считать себя сокровищем.
– Я мог бы описать вас в куда более сильных выражениях, но, к сожалению, бальная ложа – не лучшее для этого место…
Но в это время за перегородкой раздался шум и послышались голоса, и девушка увидела брата, вернувшегося с той девицей, с которой он отправился танцевать. К их компании присоединилось еще несколько новых, незнакомых Тине молодых, людей.
Все снова принялись за шампанское, а Кендрик, увидев ее в соседней ложе, решительно туда направился.
– С тобой все в порядке. Тина?
– Конечно, – обрадовалась она. – Так я возвращаюсь?
До Кендрика словно только что дошел тот факт, что сестра сидит теперь совсем не там, где он ее оставил, – и он вознамерился было высказаться, но в разговор немедленно вмешался граф:
– Могу я представиться? Жан де Грамон. Это я пригласил мадемуазель к себе в ложу, ибо она сидела в полном одиночестве.
Щеки Кендрика залила краска стыда.
– Я думал, с тобой кто-нибудь остался, – пробормотал он.
– Остался, но ему стало дурно, и он вышел на свежий воздух.
– Прошу прощения, но я посчитал, что смогу позаботиться о мадемуазель в ваше отсутствие. – снова вступил в беседу брата и сестры граф.
– Это было очень мило с вашей стороны, – поблагодарил его Кендрик. – Я – де Вийерни.
– Вы хотите сказать – виконт Вийерни? – воскликнул граф. – Я слышал, ваш отец не так давно умер?
– Вы знали его? – насторожился Кендрик, и Тина услышала в голосе брата тревогу.
– Мой отец чрезвычайно интересовался раковинами и потому так много говорил о коллекции вашего покойного батюшки, что у меня сложилось впечатление, будто я знаю ее с детства. Хотя на самом деле я никогда не был в Виденштайне.
– В таком случае я надеюсь, что покажу ее вам наяву при первой же возможности. – Кендрик уже взял себя в руки, и Тина порадовалась такому самообладанию брата.
– Благодарю. Возможно, в один прекрасный день я и смогу воспользоваться вашим искренним приглашением.
Наступила неловкая пауза, а затем Кендрик все-таки заставил себя сказать то, что, как ему казалось, он сказать был должен:
– Не хочешь ли потанцевать со мной. Тина?
– Спасибо, но я предпочла бы смотреть на танцы отсюда. Мне кажется, внизу все-таки слишком шумно.
– Увы, – вынужден был признаться Кендрик. Он намеревался сказать что-то еще, но в это время девица, с которой он танцевал до этого, подошла ближе и обняла его за талию.
– Ты совсем забыл меня, противный, – надула она губки. – Это совсем нехорошо с твоей стороны! Принеси мне лучше бокал шампанского, и мы посмотрим шоу, которое уже начинается, а уж потом поедем куда-нибудь еще.
– К сожалению, это невозможно, – твердо ответил Кендрик. – Я не один.
– Тогда прихватим и ее, – согласилась девица. – Хотя, трое – это, конечно, несколько многовато…
Кендрик совсем смутился, и тут ему на помощь снова пришел граф:
– Может быть, поскольку я в одиночестве и совершенно свободен, вы позволите составить вам компанию?
И не успел Кендрик ничего ответить, как девица, уже откровенно висевшая у него на шее, радостно воскликнула:
– Прекрасно! Так мы повеселимся еще лучше! Только я хочу потанцевать где-нибудь в другом месте, где не так многолюдно – и непременно с тобой, милашка! – И с этими словами она чмокнула Кендрика в щеку, обняв его еще крепче.
