Она улыбнулась ему из-под ресниц.
– Что вы хотите этим сказать, Рудольф? – осведомилась она. – Ваши комплименты всегда заставляют меня насторожиться.
С этими словами она повернулась и пошла навстречу няне, которая только что вышла на крышу с младенцем в лентах и кружеве.
– Мой маленький Чарлз! – воскликнула леди Каслмейн голосом полным материнской любви.
Взяв младенца из рук няни, она секунду подержала его, ласково глядя на крошечное сморщенное личико сына. Однако прилив нежности длился недолго: она быстро и почти раздраженно отдала младенца няне и снова вернулась к болтающим кавалерам.
– Нам приходится ждать бессовестно долго! – проговорила графиня, глядя на реку.
– Мы столько лет ждали возвращения нашего короля, что еще несколько минут роли не играют, – серьезно отозвался кто-то.
Барбара сделала вид, что не слышала этих слов. Она смотрела вниз, туда, где придворные собирались небольшими группами и медленно двигались к лестнице во дворец Уайтхолл, по которой король вскоре должен был провести свою супругу.
С беззаботным видом она сняла с головы одного из кавалеров шляпу с плюмажем и надела ее, чтобы уберечь прическу от ветра.
– Право, из меня вышел бы на редкость славный мужчина! – воскликнула она.
Ее поклонники рассмеялись.
– Вы мне больше нравитесь женщиной! – прошептал тот, кого она назвала Рудольфом, понизив голос, чтобы его услышала только она.
Казалось, будто его слова заставили Барбару вспомнить, почему она здесь и как важны для нее ближайшие минуты: она сняла шляпу и, непривычно серьезная, стала спускаться на террасу.
Зеваки, не стесняясь в выражениях, пробивались вперед, чтобы поглазеть на собравшихся.
– А вон и старуху откопали! – громко объявил кто-то.
Из дворца вышла немолодая женщина. Она держалась не по годам прямо и гордо, но морщинистая кожа ее поблекла и пожелтела, как старая слоновая кость, а аристократический нос выдавался вперед наподобие клюва. Платье на ней было старомодное, но ее драгоценности так сверкали и переливались на солнце, что Барбара Каслмейн бросила на них завистливый взгляд. Бриллианты старухи всецело завладели ее вниманием, и она даже не заметила юную спутницу старой леди, пока не услышала, как кто-то из ее кавалеров пробормотал:
– Гром и молния, почему никто не сказал мне, что при дворе появилась нимфа?
Только теперь Барбара увидела, что пожилая дама не одна.
Рядом с ней шла девушка, всем своим видом выражая трогательное внимание. Она была невысокая – почти на голову ниже Барбары – и удивительно изящная, начиная с нежной шейки и кончая крошечными ножками, которые выглядывали из-под кружев нижней юбки.
Бледно-золотые волосы спускались ей на плечи свободными локонами, придавая ее личику одухотворенное выражение нетронутой прелести. В глубине огромных темно-серых глаз таились лиловые тени, алые губы идеально правильной формы чему-то улыбались.
Ее наряд был нежно-зеленый, цвета распускающейся зелени, и в ней было что-то столь прекрасное, юное и чистое, что Барбара почувствовала, что, назвав ее нимфой, придворный не преувеличивал.
– Кто это? – резко спросила Барбара.
Никто не спросил, о ком идет речь: все взгляды были устремлены в одном направлении.
– Это вдовствующая графиня Дарлингтон, – ответил Рудольф Вайн. – Я слышал, что она приехала из своего поместья, и ей предоставили покои во дворце. Ее отец верно служил отцу нашего короля и погиб у него на службе. Странно, что после стольких лет графиня пожелала вернуться ко двору.
– Что же тут странного! – недовольно отозвалась Барбара Каслмейн. – Эта девица – ее внучка.
– Внучатая племянница, – уточнил Рудольф.
Барбара обернулась к нему.
– Откуда вы знаете? Кто она?
– Ее зовут леди Пантея Вайн, она моя двоюродная племянница, – объяснил Рудольф.
– Ваша двоюродная племянница! – повторила Барбара. – Почему вы не сказали мне, что она собирается здесь появиться?
– По правде говоря, у меня это просто вылетело из головы, хотя кто-то сообщил мне об этом примерно месяц назад.
К тому же мне было сказано, что Пантея – богатая наследница. Но как это могло получиться, я понять не могу: за время Протектората наша семья лишилась всего имущества.
– Давайте познакомимся с вашей родственницей, – довольно мрачно предложила Барбара.
Она прекрасно знала, что любое новое лицо, появившееся при дворе, может стать ее врагом – особенно если это лицо достаточно хорошенькое. Сейчас ей не хотелось бы иметь новых соперниц. Ей предстояло вести сражение с королевой, однако леди Пантея Вайн была настолько красива, что могла оказаться серьезной противницей. Барбара быстро направилась к вдовствующей графине и ее спутнице, которые остановились у парапета, наблюдая за праздничным зрелищем.
Пантея тихо смеялась, глядя на маленькую лодку, украшенную масками животных: ее команда была наряжена обезьянами.
