чем обычно, потому что Жаку понадобится много времени, чтобы приготовить все, что он задумал.
Зоя заканчивала свою прическу, когда в парадную дверь постучали.
Она вздрогнула, в голову ей сразу же пришла мысль, что это князь Борис.
Обычно слуги великого князя, такие же надменные и властные, как и их хозяин, день за днем и даже час за часом стучали в ее дверь до того, как она уехала из Москвы.
» Как он мог узнать о моем возвращении?«— в отчаянии подумала Зоя.
Но потом она успокоила себя, что вряд ли князь остался в городе, в то время как все другие аристократические семейства покинули Москву.
Стук в дверь повторился. Зоя, сидевшая перед туалетным столиком, встала и направилась к лестнице.
Сверху она увидела Жака, поспешно снимавшего длинный белый передник, в котором он готовил еду, и натягивавшего свою ливрею. Жак поспешил через холл к входной двери.
Он открыл дверь, и Зоя услышала, что он говорит с кем-то по-русски.
Она не могла расслышать, о чем говорили внизу, даже наклонившись через перила лестницы. Потом Жак отвернулся от двери, взглянул наверх и, как будто догадываясь, что она там, закричал:
— Мадемуазель, спуститесь сюда, пожалуйста!
Герцог в карете, запряженной шестеркой лошадей, и в сопровождении небольшого отряда солдат с необыкновенной скоростью приближался к Москве.
Царь, как князь Всевольский и другие аристократы, держал на пути из Санкт-Петербурга в Москву своих лошадей, но расстояния между постами его императорского величества были гораздо короче, чем у его подданных. А значит, чаще меняя лошадей, герцог мог проделать путь гораздо быстрее, чем кто-нибудь другой.
Он вспомнил, что императрица Екатерина как-то доехала до Москвы всего за три дня, но тогда лошадей меняли каждый час.
Герцог был опытным путешественником, и покачивание кареты нисколько не мешало ему. В дороге он иногда спал, а в оставшееся время погружался в мысли о Зое. Действительно, он не переставал думать о ней даже когда пытался сосредоточиться на ситуации, ожидающей его в Бородине.
Около четырех часов дня герцог прибыл в Бородино. Гром пушек, который он слышал в течение последнего часа, стих.
Герцог знал, что великая битва уже состоялась. Подъезжая, к югу от дороги он видел мрачную картину: простирающееся до горизонта поле битвы, покрытое телами убитых и раненых солдат. Зрелище было настолько ужасным, что герцог с трудом верил в то, что это не фантазия, а реальная действительность.
Выйдя из кареты, он увидел группу офицеров генерального штаба, собравшихся на склоне у дороги. Внизу лежали десятки тысяч мертвецов, раненые пытались отползти подальше от своих убитых товарищей.
К счастью, среди офицеров находился генерал Кутузов. Герцог тотчас представился ему. Кутузов говорил спокойно, в его голосе не было ликования, но, без сомнения, он понимал, что одержал значительную победу.
Герцог подождал, пока Кутузов закончит диктовать депешу царю и передаст ее молодому офицеру, который доставит ее в Санкт-Петербург.
После получения этой депеши в Санкт-Петербурге раздастся звон церковных колоколов, загремят фейерверки, на берегах Невы зажгутся фонари, а каждое судно в порту будет украшено иллюминацией и флагами.
Герцог был уверен, что Кутузов получит титул князя и, без сомнения, маршальский жезл.
Он также подумал с облегчением, что теперь Зоя в безопасности, и если он не задержится слишком долго с генералами, то успеет увидеть ее уже сегодня вечером.
Ему было приятно, что именно он сообщит Зое и ее отцу, что теперь они и их дом в безопасности.
Герцог поздравил Кутузова и его штаб и отправился искать сэра Роберта Уилсона.
Сэр Уилсон оказался неподалеку и был рад встрече с герцогом.
— А мне сказали, что вы в Санкт-Петербурге, ваша светлость, — сказал он. — Я гадал, как скоро смогу увидеть вас здесь, на фронте.
— Увы, я прибыл слишком поздно, чтобы от меня была какая-нибудь польза, — улыбнулся герцог. Сэр Роберт, однако, не ответил на его улыбку.
— Надеюсь, генерал Кутузов в своей депеше не сообщает царю об окончательной победе?
— Именно об этом он и написал, — ответил герцог. Заметив, что сэр Роберт нахмурился, герцог добавил:
— Вы хотите сказать, что такое предположение преждевременно?
— Думаю, что так.
— Почему?
— Потому что цена победы слишком высока. Герцог огорчился.
— Какие потери?
— Пока невозможно сказать, сколько человек убито, — заметил сэр Роберт, — но, по приблизительным подсчетам, русская армия потеряла убитыми тысяч сорок, — Невероятно! — задохнувшись, произнес герцог.
— Может быть, я ошибаюсь. Дай бог, чтобы я ошибался, — сказал сэр Роберт. — Но стоит только взглянуть на , поле битвы, и вы увидите эту ужасную картину. Пушки стреляли с шести утра.
— Значит, это продолжалось около десяти часов! — подсчитал герцог.
— Точно! — согласился с ним сэр Роберт.
— А каковы потери французов?
— Этого мы не знаем. Должно быть, тоже большие, очень большие!
Было ясно, что сэр Роберт не может ничего больше добавить. Герцог попрощался с ним и направился к своей карете, ожидавшей его среди толпы солдат. Солдаты строились, раненых грузили на носилки, лошадей запрягали тащить пушки.
Герцог уже собрался сесть в карету и сказать, чтобы его везли в Москву, как вдруг увидел приближающийся экипаж и узнал ливрею сидевшего на облучке кучера.
Когда четверка лошадей приблизилась, герцог понял, что не ошибся — это была карета князя Всевольского. Теперь герцог был уверен, что именно с этой каретой Зоя уехала в Москву.
Он направился навстречу карете и, подняв руку, приказал кучеру остановиться.
Кучер узнал герцога. Он спрыгнул с облучка, еще один человек из группы, сопровождавшей карету, тоже спешился.
Слуги почтительно приветствовали герцога. Он спросил:
— Вы привезли мисс Зою Баллон к ее отцу в Москву?
— Да, ваша светлость!
— Вы можете дать мне их адрес?
Кучер хотел ответить, но в этот момент тащившие пушку лошади заставили их разойтись.
Несколько сопровождавших пушку солдат заговорили одновременно. Герцог видел, что они покрыты пылью и грязью и устали до изнеможения.
Колеса застряли прежде, чем лошади смогли двинуться дальше. К солдатам подошел офицер:
— Что вы тут делаете? Куда вы тащите эту пушку?
— Нам приказано оттащить ее в сторону. В стволе застрял снаряд, стрелять из нее нельзя.
— Что значит — нельзя стрелять? — агрессивно спросил офицер.
— Ее заклинило, господин офицер.
— Стреляйте! Нельзя убирать пушки с позиций, вдруг французы нас опять атакуют!
Глядя на море мертвых тел между позициями русских и французов, герцог подумал, что новая атака вряд ли возможна, но офицер приказал:
— Стреляйте из пушки! Стреляйте по врагу! Чем больше проклятых захватчиков будет убито, тем лучше!
Один из солдат послушно вставил пальник в ствол пушки и сказал:
