спрятанные среди цветов. За парком таинственно шумело море.
Зоя и герцог сели на скамью в темном уголке парка. Из бального зала до них доносились звуки музыки. Они долго молчали, наконец герцог спросил:
— Вы чем-то расстроены?
— Откуда вы… знаете?
— По-моему, мы давно выяснили, что я могу читать ваши мысли.
Зоя ничего не ответила, надеясь, что именно сейчас ему не удастся отгадать, о чем она думает. Она была взволнована и испугана.
Одно дело, когда он понял, что она хотела сказать музыкой, и совсем другое, если он прочитает ее мысли сейчас и поймет, что вскоре они расстанутся навсегда.
— Вы признаетесь мне, что вас мучит, или мне придется самому догадаться? — спросил герцог.
— Почему вы думаете, что меня что-то… мучит? — ответила Зоя. — Сегодня… чудесный вечер… Все в восторге от вас.
— И, конечно, от вас, — добавил герцог. — Вы очаровательны.
Что-то в его голосе заставило Зою вздрогнуть. Потом она подумала, что с его стороны это простая вежливость, и заставила себя продолжить:
— Все были… так добры ко мне. Ее светлость подарила мне этот прекрасный шлейф… Я всегда буду помнить время, проведенное в Одессе.
— Есть и другие моменты, о которых мы будем помнить, — сказал герцог.
— Вы всегда будете… их помнить? — спросила Зоя. Она не смогла удержаться от вопроса, так ей хотелось услышать ответ.
— Думаю, что наиболее живо я буду вспоминать тот момент, когда я пришел в сознание и увидел ваше лицо, склоненное надо мной.
Зоя задрожала. Она всегда мечтала о том, чтобы он говорил с ней так, как сейчас, но до сих пор им не представлялась такая возможность.
— Сквозь окутывавшую меня тьму, — продолжал герцог, — я чувствовал, как вы зовете меня. Когда я вспоминаю об этом, то понимаю, что даже в том бесчувственном состоянии ощущал ваше присутствие.
Она мечтала именно об этом, когда отчаянно звала его назад к жизни из темноты смерти!
— Неужели вы можете подумать, что я смогу все это забыть? — спросил герцог.
— Пожалуйста, помните обо мне… всегда!
Эти слова вырвались у нее неожиданно, г, умоляющим выражением лица Зоя смотрела на герцога.
Их глаза встретились, он заглянул в ее глаза, и они долго сидели молча и неподвижно.
Вдруг, словно из другого мира, раздался чей-то голос:
— Вот вы где, мадемуазель Валлон! А я всюду искал вас. Его светлость желает танцевать с вами мазурку.
Зоя с трудом поняла, что ей сказали. Потом, придя в себя, она встала.
— Очень… мило со стороны его светлости, — с трудом выдавила она, увидев перед собой адъютанта генерал-губернатора.
— Позвольте проводить вас в зал, мадемуазель.
— Благодарю вас, — ответила Зоя.
Она не могла смотреть в лицо герцогу. У нее было такое чувство, будто ее насильно отрывали от него. Ей хотелось ухватиться за герцога и попросить не отпускать ее.
Вместо этого Зоя последовала за адъютантом в зал, поблагодарила генерал-губернатора за его доброту, и они начали танцевать мазурку.
После танца она уже не могла скрыться от окруживших ее кавалеров. Каждый раз, как заканчивался очередной танец, девушка оглядывала зал в поисках герцога, но прежде, чем ей удавалось увидеть его или пробиться к нему сквозь толпу гостей, кто-нибудь обязательно перехватывал ее и приглашал на следующий танец.
Зоя танцевала чисто автоматически, не слыша, что ей говорят партнеры, и не понимая, что она отвечает им. Она только сознавала, что все ближе и ближе мгновение, когда ей придется покинуть бал, и последние минуты хотела провести с любимым человеком.
Потом Зоя с отчаянием поняла, что отца уже нет в зале. Она знала, куда он направился.
Танцы закончились. Под томные звуки скрипок на лестнице, ведущей в бальный зал, появились цыгане в ярких костюмах. Гости расступились, освободив середину зала. Пожилые дамы заняли кресла и диваны вдоль стен. Мужчины стояли группами, готовясь аплодировать выступлению приглашенных генерал- губернатором артистов.
Когда же в зале появились цыганки в своих цветастых необъятных юбках, золотых ожерельях и звенящих браслетах, Зоя поняла, что ей пора покинуть бал.
Она еще раз оглядела зал, надеясь увидеть герцога. Девушка прекрасно понимала, что уже слишком поздно, у них не будет больше времени поговорить друг с другом. И потом, что она могла сказать герцогу, кроме признания в любви?
Внимание гостей было приковано к цыганам, и Зое без труда удалось незамеченной выскользнуть на террасу.
Никто не видел, как она спустилась по белым мраморным ступеням, ведущим с террасы в парк, и пересекла зеленую лужайку. Перед ней была еще одна лестница, а внизу, как и ожидала, она увидела карету.
Карета была закрыта, на козлах сидели двое. Один из них, заметив Зою, соскочил с козел и открыл перед ней дверцу кареты. Чуть не плача, девушка медленно поднялась по ступенькам.
Внутри кареты было темно. Зоя села на заднее сиденье, зная, что там ее ждет отец.
Дверца кареты закрылась, кучер взобрался на козлы, лошади тронулись с места.
Зоя наклонилась к окну, желая в последний раз взглянуть на дворец генерал-губернатора.
— Прощай, моя любовь… Моя единственная любовь… сейчас и навеки! — тихо проговорила она.
Затем, откинувшись на сиденье и борясь с подступившими слезами, она услышала низкий голос:
— С кем же вы прощались, Зоя?
Она вскрикнула от удивления — это был голос герцога.
Зоя повернулась, и в свете фонарей, проникавшем в окна кареты, она разглядела лицо герцога и его глаза, смотревшие в ее глаза.
На мгновение она лишилась дара речи, а потом воскликнула:
— Как?.. Вы здесь? Что случилось?
— Этот вопрос я должен был бы задать вам, — возразил герцог. — Как вы могли подумать, что вам удастся сбежать от меня?
— Н-но… папа сказал…
— Ваш отец на борту турецкого судна, которое доставит его во Францию, — перебил ее герцог. — Я хочу задать вам только один вопрос, Зоя. И я хочу, чтобы вы ответили мне правду.
— Какой… вопрос? — с трепетом произнесла она.
— Вопрос очень простой, — ответил герцог. — Я хочу знать, кого вы больше любите: меня или вашего отца? На мгновение Зоя подумала, что ослышалась.
Она взглянула на герцога, и ее поразило выражение его лица. Никогда прежде не видела она в глазах герцога такого страдания, и сердце ее сжалось.
— Это очень важный вопрос, — сказал герцог. — Выбор за вами. Я могу отвезти вас на корабль к отцу, и вы уедете с ним, или вы можете остаться со мной.
Зоя не могла произнести ни слова. Герцог продолжал:
— Вопрос в том, любите ли вы меня. Я хочу это знать. Для меня это вопрос жизни.
— Я… люблю вас, — прошептала Зоя. — Я… безумно люблю вас, но…
Герцог обнял девушку, не давая ей продолжить.
— Никаких «но». Вы любите меня, действительно любите, и это все, что я хотел от вас услышать.
— Я вас… люблю! — сказала Зоя.
Казалось, эти слова шли из самой глубины ее сердца.
Герцог еще крепче обнял ее. Зоя подняла к нему лицо, и губы их встретились.
