Любая женщина, молодая или старая, умная или не очень, не может не чувствовать себя обойденной судьбой и не впасть в депрессию, если она никогда не может позволить себе новое платье, если все, что ей остается, — носить то, что Эллен часто называла «старыми лохмотьями».
Хотя со временем Чандра сменила свою детскую одежду, которая, естественно, стала ей мала и тесна, на платья матери, ей никогда не приходилось носить вещи, выбранные и купленные ею самой.
Те малые деньги, которыми располагала ее мать, тратились не на модные платья и бальные наряды, а на одежду для верховой езды и другие вещи, необходимые в путешествиях, в которые она отправлялась вместе с мужем.
Те симпатичные платья, которые мать носила после того, как они перешли к оседлому образу жизни, обосновавшись в деревне, она сшила сама с помощью Эллен. Несмотря на модный фасон и безупречную выкройку, они были сшиты из дешевой ткани и, после того как Чандра проносила их несколько лет, протерлись буквально до дыр.
Раньше она постоянно убеждала себя, что не важно, какая одежда на человеке, важно то, что у него в голове.
Однако когда Чандра по воскресеньям ходила в церковь и видела своих сверстниц, дочерей местных фермеров, на которых были куда более модные и красивые платья, она знала, что подобные наряды ей не по карману, и не могла хотя бы немного не завидовать им. Поэтому она всегда стремилась привнести в свой наряд хоть чуточку новизны, свежести, пусть даже это была всего лишь роза на шляпке.
Но если приходилось делать выбор между продуктами и одеждой, Эллен всегда стояла за то, чтобы те немногие деньги, которые у них были, тратились на еду.
«Как я могу ожидать от людей, подобных лорду Фроуму; понимания? — спросила себя Чандра. — Он богат. Он привык получать от жизни все, что ему хочется. Как он может представить себе, что это такое, сводить концы с концами, если в доме просто нет денег».
Однако Чандре вовсе не хотелось, чтобы переживания из-за того, что она сорвалась, испортили вечер, и поэтому она заставила себя улыбаться и вести непринужденную беседу с непальскими джентльменами, которые сидели по обе стороны от нее.
Затем все леди удалились в гостиную, где Чандре было приятно разговаривать с женщинами, чья речь была похожа на тихое журчание ручья, и восхищаться их драгоценностями.
Изумруды, которые носили многие непалки, напомнили ей о том изумруде, который она должна была доставить из Непала в Индию. Подумав об этом, Чандра ощутила внезапный прилив страха. Не дай бог, кто- нибудь догадается, что такой необычайно ценный камень у нее.
Во время обеда ее все время подмывало спросить у премьер-министра, нельзя ли хоть краешком глаза посмотреть на знаменитый изумруд Нана-Сахиба, который теперь входил в число официальных регалий.
Даже если она просто мимоходом упомянет, что когда-либо слышала о Нана-Сахибе, то это будет крайне неосмотрительно.
У нее возникло чувство причастности к драме, которой могли сопутствовать ужас и опасность только потому, что ей нельзя было говорить об одном человеке, и смертельно боялась того, что могло произойти в будущем.
Непалки весело болтали, наперебой приглашая Чандру посетить их дворцы и хвастаясь европейской мебелью и другими предметами роскоши, которые были доставлены сюда по той же тропе, по которой она добралась до Непала.
Вскоре после того как джентльмены присоединились к леди, перешедшим в гостиную, премьер-министр стал прощаться с британским резидентом, и тут же, как по команде, к выходу потянулись и все остальные гости.
До ночи еще было довольно далеко, но резидент объяснил, что непальцы привыкли вставать с первыми лучами солнца и поэтому редко остаются допоздна.
— Это нам на руку, — сказал лорд Фроум прежде, чем Чандра успела вставить хотя бы слово, — потому что нам с женой нужно встать очень рано, чтобы добраться до монастыря.
Резидент бросил на него быстрый взгляд, как бы подвергая сомнению намерение гостя по-прежнему искать манускрипты, несмотря на письмо резидента вице-королю о нежелательности таких действий, однако ничего не сказал, и лорд Фроум продолжил:
— Мы тоже прощаемся и благодарим вас за очень приятный вечер. Я думаю, что премьер-министр — очаровательный человек.
— Бир Шам Шир — умеренный и прогрессивный правитель, — ответил полковник Уайли, — ив своем пристрастии к развлечениям превосходит своих предшественников.
— Сегодня он мне говорил, — сказал лорд Фроум, — что строит в одном из своих дворцов плавательный бассейн. Сдается мне, что это очень странное нововведение, особенно для здешних мест.
Резидент рассмеялся.
— По-моему, он просто помешался на воде. В другом дворце, который окружен каналом, он приказал устроить фонтаны, которые по вечерам подсвечиваются особыми светильниками.
Чандра восхищенно ахнула.
— Теперь мне понятно, — сказала она, — что имела в виду жена премьер-министра, когда спросила у меня, не желаю ли я посмотреть на цветные огоньки! Как заманчиво!
— Хорошо, мы позаботимся, чтобы вы получили официальное приглашение, леди Фроум, — с улыбкой произнес резидент. — И позвольте сказать вам, что на сегодняшнем приеме вы были просто неотразимы. Прощаясь, все мои гости высказали в ваш адрес очень лестные комплименты.
Глаза Чандры округлились, и она покраснела.
— Благодарю вас… — тихо сказала она.
— Надеюсь, что за то время, пока вы будете здесь, вам представится возможность обзавестись и многими другими знакомствами среди непальцев, — продолжал резидент. — Я уверен, что у вас не будет отбоя от приглашений после того, как те, кто познакомился с вами сегодняшним вечером, будут петь вам дифирамбы по всему Катманду.
— Мне, право, очень неловко, — чуть ли не шепотом произнесла Чандра.
Сказав это, она украдкой бросила взгляд в сторону лорда Фроума. Ей стала интересна его реакция. Приятен ли будет ему ее успех или же он проявит полное равнодушие и безразличие.
Однако лорд Фроум уже направился к выходу, и Чандра поняла, что ему хочется побыстрее покинуть банкетный зал.
Она была бы не прочь еще немного послушать приятные комплименты, хотя бы потому, что в ее жизни это было очень редким явлением, однако, зная, что от нее ожидают сейчас, протянула руку.
— До свидания, ваше превосходительство, — сказала она резиденту, — и огромное спасибо вам за вечер, самый чудесный из всех, на которых мне довелось побывать.
В ее искренности было невозможно усомниться, и это Явно пришлось резиденту по душе.
В следующую секунду Чандра уже спешила вдогонку за лордом Фроумом.
Они вместе поднялись по широкой лестнице, и, предупредительно открывая перед ней дверь в спальню, лорд Фроум произнес:
— Спокойной ночи, Чандра.
— Спокойной ночи, милорд! Благодарю вас за орхидеи!
— Они вам очень к лицу, — ответил он и закрыл дверь.
Это был еще один комплимент, пусть даже очень незначительный, от человека, игравшего роль ее мужа, и Чандра подумала, что следует воспользоваться этой возможностью, чтобы извиниться за свое поведение перед обедом.
Однако лорд Фроум, произнося свой комплимент, закрыл дверь перед ее носом. Интересно, подумала она, уж не боится ли он, что она опять будет говорить ему не слишком приятные вещи.
Все мужчины ненавидели сцены, а именно это она и устроила лорду Фроуму, а значит, должна была стыдиться своего поступка.
Повинуясь безотчетному порыву, Чандра подошла к двери, соединявшей их спальни, и постучала в нее.
Ответ пришел не сразу. Очевидно, этот стук застиг лорда Фроума врасплох, потому что в его голосе явственно слышалась нотка удивления.
