Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами, заливаясь румянцем.
— Мне многое нужно сказать вам, Симона. Но давайте подождем, пока яхта не окажется в открытом море.
Симона почувствовала, как встрепенулось в груди ее сердце.
Она еще подбирала слова, чтобы ответить маркизу, как вдруг почувствовала, что яхта сначала замедлила ход, а потом и вовсе остановилась.
— Ради всего святого, что случилось? — воскликнул маркиз.
Он еще не дошел до середины салона, когда появился стюард с бокалами на подносе.
— Почему мы остановились? — резко спросил маркиз.
—Думаю, это связано с досмотром береговой охраной, — ответил стюард, ставя поднос на столик у стены.
—Ах, вот в чем дело! — успокоился маркиз и повернулся, намереваясь вернуться к Симоне. Но тут дверь в кают-компанию снова открылась и другой стюард объявил:
— К вам герр Рихтер, милорд.
В комнату вошел человек с совершенно очевидной немецкой военной выправкой, хотя формы на нем не было.
Стюард, доложивший о нем, закрыл дверь.
Герр Рихтер какое-то мгновение оценивающе, как показалось Симоне, смотрел на маркиза, потом произнес по-английски, но с сильным акцентом:
— Как я полагаю, вы — маркиз Мидхерст?
— Да, это так.
— У меня есть инструкции сопроводить вас на берег. Возникли вопросы относительно вашего визита в Берлин.
Симона едва не задохнулась от ужаса.
— Вопросы? Кто их будет задавать? — довольно спокойно поинтересовался маркиз.
— Мне поступил приказ из штаба, — несколько тяжеловесно произнес герр Рихтер.- Но, как я понимаю, ваши ответы нужны лично императору.
— Его Величество не принимает отказов, — сказал герр Рихтер. — Поэтому я вынужден настаивать, чтобы вы проследовали за мной на берег немедленно.
—А если я откажусь? — тихо спросил маркиз.
Немец достал из кармана револьвер и направил на маркиза.
Воцарилась мертвая тишина.
Симона сдавленно ахнула от ужаса.
По-прежнему тихо и даже с усмешкой в голосе маркиз спросил:
— Вы действительно угрожаете убить меня? Вы же знаете, что это приведет к международному скандалу, к серьезному дипломатическому кризису.
—Я не собираюсь вас убивать, — ответил герр Рихтер, — но если вы будете ранены в руку, вас придется немедленно доставить в госпиталь, а оттуда уже несложно будет препроводить вас по месту приказа.
Снова воцарилось молчание.
Симоной, казалось, руководило нечто, что маркиз как-то назвал «более могущественными силами». По-прежнему стоя у бюро, она осторожно открыла ящик, и ее пальцы коснулись пистолета.
— Я уверен, — спокойно продолжал маркиз, — что мы можем мирно обсудить эту проблему.
— Вы немедленно последуете за мной, сэр, — настаивал герр Рихтер, — иначе я прострелю вам руку.
В этот момент Симона, достав револьвер, прицелилась и выстрелила.
Она целилась в руку, но пуля угодила прямо в спусковой крючок, на котором лежал палец немца.
Герр Рихтер вскрикнул и упал на спину. Его револьвер выстрелил, и пуля попала в потолок.
Со стремительностью человека, который не раз бывал в опасных ситуациях, маркиз одним прыжком подскочил к Симоне, выхватил револьвер из ее руки и спрятал себе в карман.
Дверь распахнулась, и два немецких солдата вбежали в кают-компанию в сопровождении стюардов. Маркиз с озабоченным лицом склонился над герром Рихтером.
— Что случилось? — воскликнул солдат по-немецки.
— Несчастный случай, — ответил маркиз. — Герр Рихтер показывал мне свой револьвер, который отличается от всех известных мне моделей, когда он вдруг взорвался прямо в его руках, повредив ему палец. Видите, и сам револьвер поврежден.
Он указал на револьвер, лежащий на полу вместе с окровавленной фалангой пальца герра Рихтера. Тот стонал, из раны хлестала кровь.
— Отвезите его в госпиталь, — сказал маркиз приказным тоном, — и как можно быстрее. Он теряет много крови — это очень опасно.
Немцы поняли приказ.
Они подняли герра Рихтера за плечи, а двое стюардов — за ноги и поспешно вынесли из кают- компании на палубу. Еще один стюард поднял револьвер и вытер кровь на полу салфеткой.
— Передайте револьвер немецким солдатам, — тотчас приказал маркиз. — И скажите капитану, чтобы отдал команду «полный вперед».
— Слушаюсь, милорд, — ответил стюард и поспешно вышел из каюты.
Маркиз последовал за ним. Симона не могла поверить в то, что здесь произошло. Как такое могло случиться? Маркиза чуть не арестовали в последний момент!
Она поняла, что ему будут чинить всяческие препятствия в отъезде из Германии, пока он не вернет Уотсона или не раскроет секрет нового оружия.
— Я спасла его! — прошептала Симона. — Я спасла его! Он бы не смог помешать им вернуть Уотсона!
Потом ей вдруг пришло в голову, что даже теперь те двое немецких солдат могут попытаться увести маркиза.
Страх охватил девушку. Но тут дверь кают-компании открылась и вошел маркиз.
Он замер, глядя на нее. Симона тоже была не в силах шелохнуться.
Маркиз протянул к ней руки. Повинуясь импульсу, Симона бросилась навстречу и прижалась к его груди.
— Они... уже... ушли? Ты... в безопасности? Мы... можем теперь плыть?
Слова буквально сыпались с ее губ, и она не могла остановить этот поток.
Маркиз крепче прижал ее к себе.
Не проронив ни слова, он вдруг приник к ее губам в долгом поцелуе. Потом стал целовать ее жадно и страстно, будто и сам отчаянно боялся, что их могут разлучить. Он покрывал поцелуями ее губы, глаза, щеки и снова губы... И прижимал к себе все крепче и крепче. Девушка почувствовала, будто ее тело тает в руках любимого и она постепенно становится с ним одним целым.
Они не заметили, как в каюту заглянул Доркинс и, увидев, что происходит, тихо прикрыл дверь. Он стал у входа, как страж, не позволяя никому входить.
Наконец маркиз поднял лицо.
— Ты спасла меня, дорогая! Удивительно, какая ты смелая, отважная! Я уж было решил, что проиграл!
—Я так испугалась! Я ужасно испугалась, что он... заберет... тебя, — пробормотала Симона.
— Мне так давно хотелось поцеловать тебя! Скажи мне, что ты чувствуешь?
—Я люблю тебя! — прошептала Симона. — Я так тебя люблю! Мне невыносима сама мысль, что кто- нибудь может причинить тебе вред!
Маркиз снова целовал ее, пока у обоих не перехватило дыхание.
Сердце Симоны колотилось так сильно, что она обессиленно опустила голову ему на плечо.
— Это было слишком сильным потрясением для тебя, сокровище мое! — сказал маркиз. — Но я просто
