— Даже не думай об этом! Господи, какой ужас!
— Тогда ты сделаешь все так, как я сказал. Сейчас идти туда нет времени. Чард будет здесь приблизительно через час, а нам нужно еще многое уладить. К тому же Лью там может и не быть. Кроме тебя, известить его некому. Ускользни потихоньку после обеда, а я постараюсь как можно дольше задержать Чарда за рюмкой портвейна.
— А что потом?
— Сообщи обо всем Лью. Если случится самое худшее, они успеют вовремя спрятать груз на дне залива.
— А не лучше ли было бы отправить их обратно?
Дать сигнал или послать лодку?
— Что?! Потерять выручку за товар — быть может, верных четыре тысячи фунтов? Да знаешь ли ты, что поставлено на карту и сколько денег может принести нам одна-единственная партия товара?! Но какая польза от разговоров, когда надо принимать меры? Позови горничных, прикажи им подготовить спальню для Чарда, и поскорее.
— Горничных! — воскликнула Леона. — Здесь только старая миссис Милдью и Роза, от которой, как ты знаешь, проку мало. Ты сам запретил мне нанимать кого-либо еще, Хьюги, из страха, что они могут оказаться шпионами.
— На моем месте даже святой потерял бы терпение! — вскрикнул ее брат. — Черт побери, за этим ты уж сама должна проследить. И, ради бога, оденься поприличнее. Неужели у тебя нет чего-нибудь получше, чем это рубище?
— Есть белое платье, которое ты купил мне месяц назад, — нехотя произнесла Леона. — Пожалуй, его я и надену. Конечно, то платье, что на мне, сильно износилось, но за годы твоего отсутствия оно было лучшим в моем гардеробе — на самом деле у меня просто не было другого.
— На сей раз с нуждой покончено, — заявил Хьюго. — Сестра моя, мы с тобой на пути в Эльдорадо! И я твердо намерен добиться своего, несмотря на Чарда. Но остерегайся его, он очень опасен!
— Но почему… почему ему вздумалось приехать именно сейчас, когда все шло так хорошо? — простонала Леона. — Ведь мы только что заплатили по векселям, слуги наконец-то получили свое жалованье! Зачем ему понадобилось приехать сюда и все испортить?
— Ему не удастся причинить нам вред, я не позволю ему этого, — ответил Хьюго. — Чард подозрителен по натуре, но никаких точных сведений у него нет. Как только он убедится в своей ошибке, сейчас же уберется отсюда, и мы никогда больше о нем не услышим.
Слова Хьюго звучали успокаивающе, но в его тоне не было убежденности, и по выражению его лица Леона поняла, что в глубине души он испытывал не меньший страх, чем она. Слегка вздохнув, она подошла к брату и запечатлела быстрый, легкий поцелуй на его щеке.
— Я сделаю все, что в моих силах, — заверила она. — Но я ненавижу лорда Чарда! Он явился сюда, чтобы разрушить наше счастье, вселить в нас страх и неуверенность, когда мы хотели только одного — чтобы нас оставили в покое!
— Ты должна как можно лучше сыграть свою роль, Леона. Все в твоих руках, — напомнил ей Хьюго.
— Я постараюсь! Обещаю тебе, что буду стараться!
От избытка чувств ее глаза на мгновение наполнились слезами. Отвернувшись он него, она взбежала по лестнице, и несколькими секундами позже он услышал ее голос, зовущий миссис Милдью и ее дочь Розу.
Хьюго прошел через зал в гостиную, широкие окна которой выходили в сад. Занавески на окнах поблекли, обивку на креслах давно следовало бы обновить. Повсюду были расставлены вазы с цветами, и в целом комната еще сохраняла следы былого изящества и величия, несмотря на свой нынешний неприглядный вид.
Хьюго осмотрелся. Интересно, какое впечатление может возникнуть у лорда Чарда, размышлял он. Не покажется ли ему странным, что молодой человек, который может позволить себе поставить на кон тысячу гиней, тратит деньги на ночные развлечения, вместо того чтобы привести в порядок свой собственный дом?
Ему приходилось откладывать каждое пенни, чтобы иметь возможность вести роскошную жизнь в Лондоне, принимать у себя за обедом светских дам и щеголей, после чего проводить вечера за обитыми зеленым сукном бильярдными столами, которые, безусловно, притягивали его к себе больше, чем блуждающие огоньки, иногда появлявшиеся, если верить местным жителям, по ночам вдоль берега реки.
Он был не в силах противостоять столь сильному искушению — рисковать и идти на риск, зная, что у него хватит золота для по-настоящему азартной игры и что, если деньги выйдут, им всегда найдется замена. Зачем ему беспокоить себя из-за выцветших занавесок или жалоб Леоны на то, что слугам и лавочникам не платили годами? Какое ему дело до того, что инвентарь на ферме уже давно отслужил свой срок, а все молодые люди постепенно покинули замок в поисках лучшей доли?
Что ж, коли так, пусть все идет прахом — и дом, и поместье. С некоторых пор самые блистательные леди Сент-Джеймского дворца кокетничали с ним, а те господа, что всего лишь год назад не замечали его — для них он был всего-навсего незначительным офицером без пенни в кармане, — встречали его улыбками и любезностями. Кроме того, ему было проще простого приписать свое внезапное обогащение смерти отца.
— Говорят, вы получили наследство, Ракли? — спросил его кто-то из знакомых.
— Мой отец умер незадолго до моего возвращения из-за границы, — отвечал он, и это было правдой.
— Да, я слышал об этом. Непонятно только, каким образом старик мог оставить вам солидное состояние. Он ведь, кажется, никогда не тратил много на себя?
— Нет, разве что самую малость, если на то пошло, — усмехнулся Хьюго, и тут же холодок пробежал у него по спине, едва он представил себе глаза отца, укоризненно смотревшие на него откуда-то из темноты…
Всю свою жизнь сэр Джордж трудился не покладая рук, чтобы поддержать порядок в имении, и когда он оказался не в состоянии предотвратить банкротство из-за постоянных неурожаев и растущих затрат на содержание замка, то вынужден был пойти на службу.
Мировой судья, олдермен2, наконец, лорд-лейтенант3 графства Суссекс, он изнурял сам себя делами, не извлекая из этого — насколько мог судить его сын — никакой выгоды.
— Внушительный некролог, — с горечью сказал Хьюго Леоне, вернувшись домой с войны. — Однако денег на нем не заработаешь, а похвалами, как известно, сыт не будешь.
Однако все это осталось в прошлом. Теперь, чувствуя звон монет в карманах, Хьюго принял решение — правда, несколько запоздалое — потратить все деньги, выигранные прошлой ночью, исключительно на благоустройство дома.
Голос за спиной заставил его вздрогнуть.
— Как насчет вина, мастер Хьюго? Вы запретили мне спускаться в погреб, а, кроме меня, больше некому принести бутылки наверх.
— Разумеется, я сам их принесу, — отозвался Хьюго. — Вы же не хотите сломать себе ногу о каменные ступеньки? Вам лучше держаться подальше от винного погреба, Брэмуалл. И достаньте бокалы для бренди. Мы будем пить и бренди, и портвейн.
Сказав это, он заколебался. Чард наверняка начнет ломать голову, откуда взялся в их доме такой превосходный коньяк. Затем Хьюго пожал плечами. Он вполне мог купить его — а почему бы, собственно, и нет? К тому же у его отца всегда был прекрасный винный погреб — не мешало бы вскользь упомянуть об этом за разговором, как бы между прочим. Прежде всего необходимо было хорошенько напоить Чарда. Если человека как следует накормить и угостить отменным вином, он сразу утратит всю свою восприимчивость и любопытство.
Подождав, пока Брэмуэлл выйдет из зала, он подошел к стене напротив камина, обитой дубовыми панелями с резным орнаментом. Бросив беглый взгляд через плечо, Хьюго убедился, что рядом никого не
