— Звучит очень… пугающе!
— Так и есть!
Они еще немного проехали, и лорд Чарльз произнес:
— Уоррен явно зол, что я без его ведома обручился с девушкой, у которой нет ничего, кроме внешности!
Обидевшись, что о ней говорят, как о ничего не стоящей, Ева робко предложила:
— Может, нам стоит притвориться, что я богатая наследница, пока не сможем рассказать герцогу правду?
Лорд Чарльз засмеялся, но смех вышел невеселый.
— Это слишком опасно. Французы любят деньги и хорошо знают, у кого они есть, а у кого — нет. Мой брат понимает, что, если бы Бишоффхейм знал, что ты увешена золотыми шекелями, он бы упомянул об этом.
Ева молчала, и еще через минуту лорд Чарльз изрек:
— Ладно, главное — высидеть до завтра. А там я получу свои деньги, и мы сможем вздохнуть свободно.
— Тогда я могу лишь повторить: пожалуйста… не оставляйте меня одну с герцогом, — тихо проговорила девушка. — Если он устроит мне допрос, то догадается, что я лгу…
— Этого нельзя допустить! — отрезал лорд Чарльз. — И между прочим, за это тебе и платят, так что следи за своими словами и не ввергни нас в еще большие неприятности!
Еве нечего было на это ответить, и дальше они ехали в молчании. Но девушка чувствовала себя подавленной.
Только когда показался замок, ее настроение снова поднялось.
Он был точно таким, каким Ева ожидала его увидеть, — с башнями, фонтанами и классическими французскими парками.
Коляска подъехала к парадному входу, и девушке словно послышался голос матери, говорившей ей, что в некотором смысле Ева вернулась домой.
Они прибыли перед самым обедом. Граф экспансивно приветствовал их, а слуга принес аперитив.
Пока мужчины беседовали, Ева подошла к окну посмотреть на парк.
Парк был именно такой, как рассказывала ее мать, но слова не передавали всей его красоты.
В центре парка играл в солнечных лучах огромный фонтан, а ближе к дому — фонтаны поменьше.
Тот, что в центре, представлял собой изящную фигурку купидона с громадным рогом изобилия в руках.
Струи фонтана сверкали и переливались на солнце, и тут в разлетающихся брызгах Ева увидела радугу — она даже дыхание затаила от восторга.
— Надеюсь, мой замок и парк оправдали ваши ожидания, мадемуазель? — услышала она голос графа.
— Они… они просто великолепны! — воскликнула девушка. — Именно такими я их себе и представляла!
Граф улыбнулся.
— У вас такое прекрасное воображение, или вы слышали о моем замке еще до нашей встречи?
— И то, и другое, — засмеялась Ева. — И как все-таки чудесно, что такое красивое здание пережило революцию и сегодня остается точно таким, каким было построено.
Уже произнеся эти слова, девушка спохватилась: а не проговорилась ли она?
Это мама рассказала Еве, что замок, как это ни странно, совсем не пострадал во время революции.
«Вероятно, все дело в том, — предположила леди Хиллингтон, — что деревенские жители настолько любили того нашего предка, что пощадили не только его жизнь, но и его дом».
— Здесь вы найдете, на что посмотреть, это я обещаю, — говорил граф. — А вот и моя жена. Ей не терпится познакомиться с вами.
Еву представили очаровательной женщине, родом, как позже узнала девушка, из уважаемой семьи, равной Шабриленам.
После этого все перешли в столовую. Графиня села во главе большого стола, а граф — на другом конце, напротив нее.
Оба выглядели очень изысканно и аристократично.
Теперь Ева понимала, почему семья была разочарована, когда ее красавица-мать сбежала с каким-то англичанином.
Как и рассказывала леди Хиллингтон, в доме жило много родственников, а кроме того, еще и шестеро детей графа и графини: трое уже взрослые, а возраст остальных — от двенадцати до восемнадцати лет.
Все они, подумала девушка, очень миловидные, но главное — волосы у всех темные.
Даже если кто-нибудь заметит сходство Евы с матерью, волосы девушки и тон ее кожи несомненно отличались от цвета волос и кожи ее кузин.
За обедом все болтали между собой в восхитительно непринужденной манере, характерной для французов.
Ева нашла эту манеру очаровательной. Единственное, что портило ей настроение, — это неприязненный взгляд герцога.
Когда они прибыли, он очень холодно поздоровался с девушкой и своим братом.
После обеда граф сказал:
— А теперь я хочу показать вам своих лошадей. Надеюсь, лорд Чарльз и мадемуазель Бенард не сочтут, что они слишком уступают тем великолепным животным, которых вы привезли из Англии.
— Я обыскал всю страну, чтобы добыть лучших! — заметил лорд Чарльз.
— Оно и видно, — ответил граф. — Хотелось бы мне иметь таких лошадей, но, увы, у меня нет бишоффхеймовских капиталов!
Мужчины засмеялись, словно это была шутка, после чего все направились через парк к конюшням.
Еве хотелось задержаться и рассмотреть фонтан, но и лошадей ей тоже хотелось увидеть.
Девушку сопровождал один из ее старших кузенов, который добровольно взялся рассказать ей об истории семьи, — то, что всегда хотят знать гости.
— А чем вы занимаетесь? — спросила Ева, когда юноша на секунду умолк.
— Я собираюсь стать политиком, только не говорите об этом папе! Он думает, что политика — скучная штука, тогда как я нахожу ее интригующей!
Девушка засмеялась.
— Я сохраню вашу тайну, и я согласна с вами: политика это так интересно!
— Если вы интересуетесь историей, — сказал кузен, — то я должен рассказать вам о пушке, которую вы видите в конце парка.
Они пошли дальше.
Еву так и подмывало сказать юноше, что она знает историю этой пушки не хуже его самого, но, к счастью, они уже подошли к конюшням.
Лошади графа были хороши, очень хороши.
Но им, конечно, было далеко до тех, что девушка увидела в конюшнях банкира.
— Я вот что подумал, лорд Чарльз, — сказал граф, — если вы обеспечили Бишоффхейму победу на всех бегах, тогда какой смысл нам, всем остальным владельцам конюшен, бороться за Гран-при или любую другую скачку!
— Думаю, вы слишком пессимистичны, — возразил лорд Чарльз. — В конце концов, пусть Бишоффхейм и купил себе лучших животных, но он мало что знает о лошадях. Правильная тренировка и выбор подходящего жокея — вот что решает выигрыш на бегах.
Граф положил руку на плечо лорда Чарльза.
— Бы рассуждаете очень разумно, молодой человек, и я уверен, что ваш брат ценит то, как много вы знаете о «спорте королей».
— В своей области Чарльз, несомненно, знаток, — нехотя признал герцог.
«Какой же он неприятный!»— с негодованием подумала Ева, не забывая держаться от герцога как
