— О Боже! А я, как я могу допустить подобное? Разве я могу оставить тебя, а сам день и ночь мучиться мыслью, что какой-нибудь мерзавец вроде графа охотится за тобой и ты напугана так же, как сейчас?!
— О… я… мне было бы так… так страшно, если бы я… не встретила тут тебя…
С этими словами Симонетта повернула голову в сторону рощи. Лунный свет превратил луг в искрящееся серебро, а справа и слева темнели темно-лиловые уступы скал. Только их вершины чуть тронуло мягкое сияние луны. Какая красота! Но вспомнив о графе, Симонетта вздрогнула, и пальцы ее судорожно сжались. Пьер почувствовал, как трепещет от страха эта худенькая девушка рядом с ним.
— Успокойся, дорогая моя, — проникновенно проговорил он. — Не могу я оставить тебя. Но защитить тебя и заботиться о тебе я смогу только в том случае, если ты станешь моей женой!
Эти слова прозвучали так неожиданно, что Симонетта изумленно посмотрела на Пьера, на миг забыв обо всем на свете, даже о преследующих ее людях графа.
Вот Пьер и произнес то, что ей так хотелось услышать, и радость солнечным лучом озарила для нее все вокруг. Но ей придется отказать ему.
А Пьер говорил и говорил, останавливаясь только для того, чтобы перевести дыхание:
— Все не так просто. Пойми, я действительно знаю, как сложно тебе будет. Возможно, ты так никогда и не станешь счастливой, но, клянусь, я сделаю все возможное, чтобы избавить тебя от боли. Боюсь только, не всегда это будет в моих силах.
— Не… понимаю…
Симонетта никак не могла подобрать слова. Ей следовало бы давно прервать его и объяснить, что им не суждено связать свои судьбы.
— Почему… почему же непременно… несчастна? — спросила она, не в силах сдержать любопытство.
— Ты англичанка и не знаешь, насколько французские семьи отличаются от английских. Понимаешь, любимая, моя родня придет в ярость, узнав о моей женитьбе. Но, поскольку ничего изменить они уже не смогут, каждый из членов моей семьи приложит все усилия, чтобы продемонстрировать свое недоброжелательное отношение к тебе. Они постараются дать тебе понять, насколько ты нежеланна, как сильно они не одобряют мой выбор и почему отвергают тебя и твой образ жизни до замужества.
Ничего подобного Симонетта не ожидала. Она думала услышать о жизни в нищете, которая ожидает тех, кто пытается зарабатывать на жизнь своим талантом художника.
Не спуская глаз с Пьера, девушка пыталась вникнуть в смысл его слов. Ее изумляло все. И главное, его неожиданное предложение руки и сердца, хотя ни разу за все время он не начинал подобного разговора.
— Видишь ли, красавица моя, — сказал Пьер, — ты напрасно тревожилась за меня. Не во власти графа помешать мне в чем бы то ни было.
— Почему?
— Я не художник. Живопись — всего лишь мое увлечение.
— Не художник?.. Но как же… это?
— Да, я люблю рисовать. Люблю живопись. Хочу, хотя иногда боюсь, что у меня это не получится, стать хорошим импрессионистом.
— Но ты… обязательно добьешься успеха…
Симонетта заметила, как Пьер снисходительно улыбнулся в ответ.
— Мне хотелось бы, чтобы ты верила в меня. Только твое мнение и имеет для меня значение. По правде говоря, все было бы много проще, если бы ты и вправду выходила замуж за художника- импрессиониста.
Пьер поцеловал ее в лоб и продолжил:
— Тогда мы вместе боролись бы за жизнь, продавали бы картины, а ты вдохновляла бы меня, и я пытался бы достичь высот Клода Моне, творчеством которого ты восхищаешься.
— И Сислея, — прошептала Симонетта, вспомнив его великолепную картину в доме графа.
Но вслед за этим воспоминанием вернулся страх. Девушка с тревогой взглянула в сторону луга. Но никто не приближался к укрывавшим их стенам.
— Забудь о графе, — попросил Пьер. — Ему придется смириться с тем, что он потерял тебя. Отныне он навсегда исчезнет из нашей жизни.
— Ты… действительно… так считаешь?
— Полагаю, каким бы наглым и самонадеянным ни был этот человек, он не рискнет преследовать тебя в селении.
Скорее всего он решил, что ты убежала именно туда.
— Надеюсь, ты прав… :
— Давай же поговорим о нас с тобой. Я все обдумал.
Мне следовало решить это раньше. Мы поженимся, и, хотя члены моей семьи не столь ужасны, как граф, тебе с ними придется нелегко. Но я буду рядом. Мы будем вместе. Обещаю тебе, ты одолеешь это. С твоей красотой, твоим обаянием, с твоим умом ты завоюешь их расположение.
— Но… я не понимаю… почему… они не захотят принять меня… сразу…
— Дело вовсе не в тебе… не в тебе лично. Дело в моей семье, для которой ты всего лишь начинающая художница.
Ты столь чужда их образу жизни, что они сочтут тебя недостойной своего внимания. Они решительно придут в ужас от моего выбора.
Симонетта перевела дыхание.
— Пьер… спасибо за твое предложение… но, Пьер… постарайся понять… Я… вынуждена сказать «нет»!
Выговорив это, девушка стала судорожно думать, как же ей объяснить ему причины ее отказа.
Но Пьер расхохотался и сжал Симонетту в своих объятиях.
— Ты снова заботишься только обо мне, и за это я люблю тебя еще больше. Разве мог бы я отыскать еще одно такое удивительное создание?! Такое бескорыстное и любящее?! Обещаю тебе, ты ни о чем не пожалеешь. — Молодой человек наклонился к Симонетте и стал целовать ее. — Я не намерен слушать твои возражения. Ты моя, и я твердо решил жениться. Вместе мы одолеем все трудности. Волшебная сила любви сделает нас абсолютно неуязвимыми.
— О, Пьер… Пьер, послушай! — взмолилась Симонетта. — Я не могу стать твоей женой. И прошу… выслушай меня… прежде чем скажешь еще что-нибудь…
Девушка замолчала.
— Сегодня, когда я прогнал тебя, я думал только о тебе.
Я не смог бы вынести, если бы сделал тебя несчастной. Но сейчас… сейчас я знаю одно: без меня тебя ждут еще большие беды.
И снова он целовал свою любимую, не давая ей произнести ни слова.
— Я понял теперь одно: нам совершенно немыслимо расстаться. Если ты станешь моей женой, я смогу защитить тебя, и я стану боготворить тебя до последних дней моей жизни.
Слова Пьера звучали, словно клятва перед алтарем. Симонетта замерла, так трогательно это было.
Но потом ее душевная боль стала еще сильнее. Ей все равно придется раскрыть Пьеру свой обман. И как бы сильна ни была их любовь, как бы страстно она ни стремилась к нему, никогда ей не позволят выйти за него замуж. Но как же невыносимо трудно ей сейчас, когда надо все объяснить Пьеру!
Глубоко вздохнув, Симонетта уже готова была начать, но Пьер заговорил снова:
— Дорогая моя, любимая, ведь я никакой не Пьер Валери. Мое настоящее имя Монтрей. Я герцог де Монтрей!
Симонетта буквально окаменела. Ей показалось, что все это ей снится.
Но для Пьера ее молчание казалось невыносимым.
— Теперь ты знаешь правду, но я не хочу, чтобы ты чего-нибудь боялась. Для тебя это значит лишь одно: всегда и везде я буду любить и защищать тебя.
С этими словами он снова склонился к губам девушки.
Симонетта издала невнятный то ли вздох, то ли смешок…
И внезапно расплакалась. Она так долго сдерживалась!
